Сергѣй Штернъ - Въ огнѣ гражданской войны

Но главное заключалось, все же, не во всѣхъ этихъ аксесуарахъ и деталяхъ, а въ основной ошибкѣ: нельзя было въ разгаръ борьбы, при необходимости начать рытье окоповъ и проведеніе проволочныхъ загражденій вокругъ самой Одессы и въ ея ближайшихъ предмѣстіяхъ — браться за ломку всего, какъ ни какъ, налаженнаго военно-административнаго механизма, не говоря уже о недопустимости формы, въ которой ломка эта была продѣлана. Вслѣдъ за вступленіемъ ген. Шварца въ исполненіе своихъ обязанностей, ген. Франше д’Эсперэ въ особомъ обращеніи къ населенію заявилъ, что Одесса будетъ защищаться при непосредственномъ участіи союзныхъ военно-морскихъ силъ, что продовольствованіе населенія въ количествѣ до 1 милліона ртовъ обезпечено, что въ ближайшіе же дни начнутъ приходить транспорты съ хлѣбомъ и другими продуктами продовольствія. Не успѣли, однако, исчезнуть со стѣнъ домовъ экземпляры воззванія ген. Франше д’Эсперэ, не успѣли еще хоть сколько нибудь развернуться мѣры по планомѣрной защитѣ города и продовольствованію его населенія, какъ разнеслась неожиданная, словно ударъ грома при безоблачномъ небѣ, вѣсть о приказѣ эвакуировать Одессу. Мотивировалась эта эвакуація невозможностью подвоза въ достаточномъ количествѣ продовольствія, хотя ничего еще не было сдѣлано для частичной хотя бы разгрузки города, хотя въ союзныхъ складахъ сосѣднихъ Константинополя, Салоникъ и Румыніи было не мало всевозможныхъ продуктовъ питанія и снабженія, хотя въ сосѣднихъ ближневосточныхъ портахъ было не такъ ужъ мало транспортовъ и судовъ, пригодныхъ для постепенной доставки въ Одессу и Крымъ всего необходимаго для обороны отъ большевиковъ и послѣдующаго наступленія противъ нихъ. Дальнѣйшее показало, что и силъ регулярныхъ большевики на Одессу въ тѣ дни еще не направляли, послѣ поспѣшнаго ухода союзниковъ, въ городъ вступили банды Григорьева, а только нѣсколько дней спустя появились и части регулярной совѣтской арміи. «Григорьевцы», не видя никакого сопротивленія, имѣя возможность лицезрѣть убѣгающаго врага, неожиданно для себя легко и свободно заняли безъ боя богатую Одессу. Самъ «батько» Григорьевъ потомъ хвастливо именовалъ себя «побѣдителемъ французовъ, побѣдителей Германіи».

Такимъ образомъ, никакихъ реальныхъ основаній для столь поспѣшной эвакуаціи не было, врагъ еще былъ далеко, немедленной опасности городу еще не угрожало, подвозъ подкрѣпленій — греческихъ, — а также продовольствіе и вооруженіе можно было еще успѣть наладить. Въ чемъ же причина приказа объ эвакуаціи, столь рѣзко дисгармонировавшаго торжественными заявленіями авторитетнаго представителя высшаго французскаго командованія, ген. Франше д’Эсперэ, о защитѣ Одессы и продовольствовании ея населенія? Многіе склонны искать въ области таинственнаго объясненіе внезапной эвакуаціи Одессы. Не отрицая возможности отдѣльныхъ эпизодовъ, которые, можетъ быть, и послужатъ еще предметомъ историческаго или, даже, судебнаго разслѣдованія, мы полагаемъ, что основной причиной одесской трагедіи явилась необоснованность, непродуманность и несогласованность всего плана союзной помощи русскимъ національнымъ силамъ. Въ парижскомъ верховномъ совѣтѣ не было единомыслія въ области вопроса о борьбѣ съ большевиками. Не только не было согласованности дѣйствій, но замѣчался и разнобой между высшими представителями морского и военнаго союзнаго командованія и, даже, между отдѣльными генералами. Франше д’Эсперэ могъ отдавать одно распоряженіе и намѣчать одинъ планъ, а высшее морское командованіе въ то же время считалось съ соображеніями совершенно другого порядка, не ознакомившись, къ тому же, съ проектами сухопутнаго командованія. Противорѣчивыя директивы получались изъ Парижа, Салоникъ, Константинополя и Бухареста. Это отсутствіе согласованности и единства дѣйствій шло параллельно шатаніямъ мысли и плановъ въ правительственныхъ верхахъ. Клемансо усталъ и отдыхалъ, отдаваясь смакованію военнаго разгрома Германіи; крайне-лѣвое крыло палаты, пользуясь бездѣятельностью застывшаго послѣ перемирія Клемансо, начинало оказывать вліяніе въ сторону признанія вредности и, даже, неконституціонности войны съ «русской революціей», какъ фальшиво именовали большевиковъ. Вся эта неразбериха, весь этотъ клубокъ разнорѣчивыхъ вліяній и несогласованныхъ дѣйствій не могъ не дать печальныхъ результатовъ.

Сами собою напрашиваются сравненія и параллели между австро-германской оккупаціей Юга и пребываніемъ тамъ союзныхъ войскъ. Характерно, что нѣмцы любили подчеркивать, что они — оккупанты, тогда какъ французы постоянно заявляли, что они пріѣхали лишь, чтобы помочь русскимъ патріотамъ, не хотятъ вмѣшиваться во внутреннія русскія дѣла иначе, какъ по просьбѣ русскихъ представителей, да и то дѣлалось это неохотно и, впрочемъ, далеко не всегда умѣло. Напримѣръ, пресловутый одесскій «переворотъ» былъ совершенъ не только не по просьбѣ, но и безъ вѣдома отвѣтственныхъ политическихъ организацій, post factum черезъ посредство особыхъ делегацій выразившихъ свое отрицательное къ нему отношеніе, не выявленное во внѣ изъ понятнаго опасенія еще болѣе повредить фронтовой борьбѣ съ большевиками. Едва ли не первой мѣрой австро-германскаго командованія по прибытіи въ крупные городскіе центры оккупированныхъ губерній было проведеніе для нуждъ нѣмецкихъ учрежденій собственной телефонной сѣти. Ряды телефонной проволоки, тянущіеся по всѣмъ направленіямъ, какъ бы символизировали паутину, раскинутую нѣмцами надо всею жизнію занятой ими области. Прибывъ въ Одессу, нѣмцы сейчасъ наладили полицію безопасности, пустили въ ходъ трамвай и электрическое освѣщеніе, вызвавъ тѣмъ самымъ благодарность обывателей; французы же подобнаго не сдѣлали и соотвѣтственнаго слѣда въ обывательскихъ сердцахъ не оставили. Главное, однако, заключается въ томъ, что нѣмцы имѣютъ всегда въ отношеніи къ Россіи и русскимъ дѣламъ опредѣленный планъ, поручаютъ выполненіе этого плана знакомымъ съ русскими условіями лицамъ, которыя, получая общія директивы, оставались свободными въ отношеніи деталей. Во главѣ нѣмецкихъ оккупаціонныхъ силъ, къ тому же находились такія крупныя фигуры, какъ генералы Тренеръ, Эйхгорнъ, дипломатъ Муммъ и др., которые имѣли въ области русскаго вопроса детально продуманный планъ государственнаго масштаба и размаха. Широта и продуманность германскихъ плановъ «спасенія» Россіи до сихъ поръ, однако, не были чужды самаго грубаго и примитивнаго эгоизма, двуличности и, даже, цинизма. Политика двуликаго Януса въ отношеніи къ большевикамъ въ 1918 г., когда ген. Эйхгорнъ съ ними боролся на Украинѣ, а графъ Мирбахъ ихъ же поддерживалъ въ Москвѣ, завершилась выстрѣлами террористовъ-мстителей, убившихъ Эйхгорна и Мирбаха.