Егор Сандырев - Начало исхода. Сборник рассказов

– То есть как так? – ничего не понял бедный кладоискатель. – Это как это не уйду никуда. И… кто я?

– Кромешник, – все так же спокойно заявил святой отец, – человек чья душа ни попала, ни в рай, ни в ад.

– То есть помер я, что ли? – дошло, наконец-то, до Африкана Петровича.

– Помер-то, помер, да не совсем. Тело твое живет, а вот душа уже здесь. Потому и кромешник, что душу пока забрать не могут. Самое поганое, что, таких как ты много и богу не нравится, когда размеренный порядок ломается, вот и придумал он кидать вас в Срединный мир.

– Куда? – вытаращился на него совсем обомлевший от услышанного Африкан Петрович.

– А черт его знает куда! – иронично пояснил отец Илларион. – У славян звали это место Пеклом, у скандинавов Муспульхеймом, у ацтеков Тринадцатым небом. Все народы нашли название этому месту. Я же назвал это небытием.

– Почему?

– Видимо потому, что мы торчим теперь между будущим и прошлым, между адом и раем, между миром богов и миром живых. Мы не нужны ни одному из этих миров. Они нас боятся. А знаешь, что происходит с тем, чего боятся? – отец Илларион криво усмехнулся. – Его уничтожают, – и тут же бросил, ткнув клешней в сторону потемневшего резко окна. – Посмотри, что там творится! Это ли не небытие?

За окном творилось страшное. Огромная толпа восставших мертвецов лезла друг на друга, образуя высокую гору в попытке дотянуться до разом опустившегося близкого неба. Они рвали в куски друг друга, пытаясь вырваться из объятий таких же монстров, как и они лишь бы подняться повыше. Но на самый верх, к небу, вылезти не получалось, так как на земле бушевал уже настоящий ураган.

– Что они делают? – оторвался кое-как от ужасной картины Африкан Петрович и поежился.

– Пытаются спастись… – пожал плечами святой отец. – Они хоть и мертвы, но восстали, ибо время их пришло и сегодня этот мир, как сотни и миллионы раз до этого будет очищен.

– То есть, как это… очищен?

– Очень просто. Все то, что случайно попадает в Срединный мир, через десять лет всегда стирается. Можешь это как угодно называть, но через полчаса всего этого, что ты видишь вокруг, не будет. Как, собственно, не будет и тебя.

В подтверждение его слов за стенами звонницы разверзся, кажется, настоящий ад. Ураган посрывал крыши с домов и теперь расшатывал и ломал их стены, превращая все окружающее в труху, что поднимаясь кверху порывами ветров, образовывала громадную воронку.

– Но я не хочу так… – промямлил Африкан Петрович. – Я не думал, что все будет так. Нам же долбили в головы, что после смерти ты попадешь пусть и не в рай, но в аду хотя бы БУДЕШЬ! А теперь что, получается, меня не станет? Как? Совсем?

– Уже поздно что-то решать! – усмехнулся отец Илларион, глядя на то, как ураган вскрыл звонницу, как карточный домик и, сорвав стены с фундамента, зашвырнул ее высоко в небо, где она тут же разлетелась в куски. – Конец близок, отрок! – уставился на ставшее внезапно багровым небо святой отец. – Прими все, как должное.

– Нет! – заорал побелевший от ужаса Африкан Петрович и бросился к горе мертвецов, что пытались спастись. – Нет, я не они. Я спасусь, – кричал он и полз, оскальзываясь все выше и выше по шевелящейся массе восставших мертвецов, страшась только одного – падения вниз. Он знал, что тогда он уже не встанет. Новые мертвецы уже по нему полезут вверх, спасая свою душу. А потому он очень старался и когда он дополз и ощутил, что выше уже ничего и никого нет, он поднял глаза. Прямо над ним, на расстоянии вытянутой руки была кирпичная стена.

– Что? Стена? – даже не удивился он, а просто констатировал факт. Осталось только протянуть руку и спастись. Но спасаться было, кажется, некуда.

Вместо эпилога

– Отец Илларион! – громко вопя, прибежал в келью к протодьякону молодой монах. – Беда!

– Что случилось? – яростно зевая и болея головой, уперся тяжелым взглядом святой отец в монаха.

– Человек в канализации пропал!

– Как пропал? – не понял, даже, святой отец. – Утонул что ли?

– Нет, пропал. Он даже не докопал до нее.

Когда они прибежали на место, там уже стояла вся братия и смотрела на обуглившуюся яму, в которой остались лишь ботинки пропавшего Африкана Петровича. Отец Илларион мельком взглянул на кабель, что был перерублен лопатой, который свисал с краю ямы, оплавившись в лепешку, но не он же стал причиной? Протодьякон посчитал за лучшее закопать тут же яму, а монахам строго-настрого посоветовал забыть о случившимся. И они забыли. Забыл все и Африкан Петрович. Он все так же терпеть не мог читать дурные толстые книжки, но любил ковыряться в пыльных шкафах. Только на краю города временами в квартире, где вдовствовала Радия Лаврентьевна сами по себе падали книги и открывались сами все шкафы. А так все осталось по-старому.