Михаил Крюков - Последний Совершенный Лангедока

– Время для этих развалин? – удивилась Ольга. – И чего мы ждём у забора? Здесь даже калитки нет.

– Это не развалины, – терпеливо ответил Георгий Васильевич. – Вы видите морок, туман. За ним – место силы. В этой части света их осталось совсем мало. Здесь сочетается мощь земли, живой воды, леса, лунного света и каменных стен, возведённых руками, без помощи машин. Люди изменяют мир, легкомысленно вносят новое, а старое уходит, растворяется в тенях, исчезает, чтобы уже никогда не вернуться. Ныне истекают последние минуты ожидания, которое длилось века. Не будем подгонять время, предначертанное должно исполниться в назначенный миг.

Дьявол искоса взглянул на быстро темнеющее небо, и, как бы повинуясь его взгляду, из тумана выглянула луна. Как только её бледный свет упал на поляну, исчез неряшливый забор, кусты и деревья образовали таинственный лабиринт, а вместо развалин возник причудливый павильон. Светлая лестница прямо с земли вела в зал на втором этаже, у которого не было стен, а коническую крышу поддерживали тонкие колонны по углам. Напротив первой лестницы начиналась вторая, ведущая ещё выше, в оранжерею, накрытую тонким стеклянным куполом.

– Нам туда, на самый верх, – сказал дьявол и первым шагнул на ступени.

Оранжерейный зал был совершенно пуст, но запах тропических растений дурманил, как тяжёлые театральные духи. Было непонятно, как освещается зал, казалось, светится сам воздух. Я сделал шаг вперёд, но Георгий Васильевич мягко удержал меня на месте, положив руку на плечо.

– Теперь уже совсем скоро.

Я взглянул на Ольгу. В неестественном, неживом свете её лицо показалось постаревшим и больным, с запавшим, как у беззубой старухи, ртом. Лицо дьявола, напротив, приобрело скульптурную чёткость, стало холодным и мрачным, как у горгульи, в своём вечном презрении наблюдающей с крыши Нотр Дам за копошащимися далеко внизу смертными.

Напряжение нарастало, потом тяжёлым басом загудел гонг, и началось не то представление, не то обряд, смысла которого я не понимал. В центре зала появлялись и исчезали фигуры людей в странных одеждах, мужчин и женщин, воинов и жрецов; скользили, прыгали и ползли, не касаясь пола, фантастические, невозможные звери, похожие на безумные фантазии Босха. Их движения завораживали, гипнотизировали, притягивали, но были совершенно бесшумными.

Я слышал учащённое дыхание Ольги и шорох её одежды. Дьявол, казалось, вообще не дышал и застыл на своём месте. Контур его фигуры был как провал в чёрное ничто.

Волшебный танец всё ускорялся и ускорялся в безумном хороводе, и вдруг резко оборвался. Люди и звери растворились в тенях, и в центре оранжереи осталась только массивная круглая чаша на основании, задрапированном серебряной парчой. Чаша была украшена драгоценными камнями, которые в полумраке казались чёрными пятнами. По верхнему краю шёл гладкий полированный обод. В чаше что-то лежало.

– Что это? – сдавленно спросила Ольга.

– Грааль, – просто ответил дьявол. – А в чаше – Книга, то самое Евангелие. Смотрите! Смотрите и запоминайте, ибо смертному дано увидеть Чашу всего лишь раз в жизни.

И мы смотрели.

А потом чаша исчезла, морок рассеялся, исчез запах тропических цветов. Мы стояли в пустой оранжерее.

– Вот и всё, – сказал Георгий Васильевич. – Раз Чаша и Книга явились вам, значит, они сделали выбор.

– Какой ещё выбор? – насторожился я, подозревая неладное.

– У Великой Триады всегда есть хранители в мире людей, они сменяют друг друга, часто даже не зная о существовании предшественников и наследников. Во времена альбигойцев Чашу хранила Эсклармонда де Фуа, а хранителем Книги стал Павел Иатрос, ничего не зная о судьбе её защитника, павшего при штурме Константинополя. Теперь хранить Книгу будете вы.

– А кто же будет хранителем Чаши?

– Я, – просто ответил дьявол.

– Но вы же не человек!

– Да, я иная сущность.

– Тогда кто же? Бог?

– Нет, не бог. Если уж вы непременно хотите определённости… Теперь я – дворецкий этого мира.

– Дворецкий? – поразился я. – Вы?

– Я. Мир изменился. Пришёл век господства человека и науки. Нужда в сверхъестественном, ну, скажем, не так сильна, как прежде. Настала ночь богов. И вот представьте: хозяева замка под названием Земля спят, их сон глубок, долог и мало отличим от смерти, и только дворецкий лишён права на сон, он бродит по гулким залам, поправляет ковёр на лестнице, следит, чтобы не погас камин, не прокисло вино, не зачерствел хлеб. Хозяева во что бы то ни стало должны вернуться в тёплый, обжитый дом.