Михаил Крюков - Последний Совершенный Лангедока

Юк говорил с такой злобой, что я в тревоге оглянулся, как бы наш разговор не услышал кто-нибудь из гостей, тогда быть беде. К счастью, на нас никто не обращал внимания.

– Где ты устроился? – спросил он.

– В донжоне, над покоями графа. Я ведь лечу его…

– Комната принадлежит одному тебе?

– Да.

– А я вот нигде. Как бы не пришлось ночевать в конюшне. – Трубадур, вероятно, надеялся, что я приглашу его разделить жилище, но так далеко мои христианские чувства не простирались, и я промолчал. Юк вздохнул. Он всё понял, да и что тут было не понять?

Слуги убрали остатки еды со стола, смели на пол и на колени гостей объедки и затёрли винные лужи. На столе появились блюда с заедками – мятными лепёшками для улучшения пищеварения и истребления скверного запаха изо рта, пирожки и другие незнакомые мне сласти.

Граф постучал кинжалом о кубок, разговоры в зале стихли.

– Госпожа желает усладить слух музыкой!

– Ну, Господи, помоги, – пробормотал Юк, вставая с места, – как-то ещё будет без жонглёра…

Трубадур подошёл к хозяйскому концу стола, поклонился дамам, потом графу и сказал:

– Рад в меру моих слабых сил служить благородным доннам Филиппе и Эсклармонде, но, к несчастью, у меня похитили виеллу, быть может, в замке найдётся инструмент для меня?

Вскоре слуги положили перед трубадуром несколько музыкальных инструментов. Поколебавшись, он выбрал один из них и, поставив виеллу на левое колено, извлёк смычком неожиданно резкий и противный звук.

– Ах, простите меня, благородные господа, инструмент несколько расстроен, сию минуту… Вот так, пожалуй, будет хорошо. Что желает услышать госпожа Филиппа?

– На твоё усмотрение, – сказала супруга графа. Говорила она тоненьким писклявым голосом, жеманно растягивая слова.

– Тогда, пожалуй, эту, – сказал трубадур.

Графиня слушала с деревянным лицом, кивая в такт музыке. Слова кансоны показались мне довольно рискованными, и я с опаской взглянул на графа, ожидая увидеть на его лице гнев, но тот благодушно дремал, разморённый едой, вином и ощущением собственного здоровья, которое больные, увы, так быстро забывают. Эсклармонда, занятая своими мыслями, вообще не слушала.

Намёки в кансоне становились всё более откровенными, и я стал серьёзно опасаться, что граф очнётся от дрёмы и примет их на свой счёт. Однако хитрый и многоопытный трубадур, закончив петь, объявил, что «сия кансона написана славным Бернартом де Вентадорном, блиставшим поэтическим талантом при дворе королевы Алиеноры Аквитанской». [129] Алиенора Аквитанская – одна из красивейших и наиболее влиятельных женщин средневековой Европы, супруга сначала короля Франции Людовика VII, а затем короля Англии Генриха II Плантагенета, мать двух английских королей — Ричарда Львиное Сердце и Иоанна Безземельного.

Немного отдохнув и осушив кубок, поднесённый ему слугой, Юк разошёлся и спел ещё две или три кансоны, в содержание которых я не вслушивался. Наконец, дамы встали, поблагодарили графа и в сопровождении служанок покинули зал. Граф оживился.