Ильяс Есенберлин - Гибель Айдахара

Лицо посла помрачнело.

– Великий хан, – сказал он, – разве ты не знаешь слов, сказанных женой бия Жиренчи славному Джанибек-хану? Послушай. Я расскажу тебе эту маленькую притчу.

Женщина спросила у хана:

«Тахсир, что придает вкус еде?»

«Масло», – ответил Джанибек.

«А что дает ей вкус, если масло испортилось?» – снова спросила женщина.

«Соль».

«А если испортилась соль?»

И хан не нашелся что ответить.

Но жена бия Жиренчи не оставила его в покое и снова задала вопрос:

«Кто наведет порядок, коли народ охвачен смутой?»

«Это должен сделать правитель», – ответил Джанибек.

«А кто наставит правителя на истинный путь и научит его, как это сделать?»

И хан снова не знал, что ответить женщине… Такая существует притча, великий хан Тохтамыш. И она говорит о том, что если ошибаются твои эмиры, бии и батыры, тебе положено направить их на путь истины…

Шемсаддин, низко поклонившись, вышел из юрты.

Дерзкими были слова посла, и первым движением Тохтамыша было остановить его, велеть отрубить голову и вместо ответа отправить ее Хромому Тимуру, но хан удержал себя от этого поступка. Где-то в глубине души шевельнулось запоздалое сожаление, что он зря не согласился на предложение эмира. Теперь же было поздно. Шемсаддин уходил с дерзкими письмом-ответом. Быть может, все-таки не следовало поддаваться тем, кто жаждал битвы с Хромым Тимуром? Хана охватило щемящее чувство тревоги.

Хромой Тимур знал, что Тохтамыш отвергнет его предложение о мире, и поэтому посольство его было всего лишь данью степным традициям. После того как он поступил подобным образом, никто бы не посмел обвинить его в вероломстве и кровожадности. В глазах всех народов, которые знали о нем, имя эмира должно было отныне связываться с понятием справедливости.

Возвращающийся Шемсаддин нашел ставку Тимура на берегу реки Самур. Все пространство от подножья горы Эльбрус до Кулзумского (Каспийского) моря было занято его войском. Со спокойствием, достойным воина, прочел Тимур оскорбительное послание Тохтамыша и не впал в ярость, как на это рассчитывал хан, а приказал своим туменам занять положенные им боевые порядки и приготовиться к походу.

Через несколько дней огромное войско, сметая все на своем пути, двинулось к Дербентскому проходу и, миновав его, вошло в земли небольшой народности кайтаков, поддерживающих Тохтамыша. Тимур, дабы устрашить всех, кто мог попытаться стать на его пути, повелел всех кайтаков уничтожить, а имущество их разделить между своими воинами.

Известие о расправе над кайтаками напугало Тохтамыша. Он понял, что эмир разгневан и намерения его серьезны. Желая хоть как-то поправить положение и хотя бы ненадолго обмануть Хромого Тимура, хан послал навстречу его войску послов во главе с Ортан-бием. Но тот, увидев несметные тумены мавераннахрского правителя, повернул своего коня обратно и ни с чем вернулся в ставку Тохтамыша.

Четыре дня минуло с той поры, как войско Тимура прошло Железные Ворота. Вместо того чтобы встретить его всей силой, Тохтамыш направил навстречу эмиру тумен отборных всадников под предводительством Казанши с приказом не дать войску Тимура переправиться через речку Койсу.

Разведка вовремя предупредила эмира о готовящейся засаде, и он сам, встав во главе двух туменов, совершил стремительный ночной переход. Переправившись через Койсу в верховьях, Тимур неожиданно напал с тыла на тумен Казанши и без особого труда почти полностью уничтожил его.

Это была первая, пусть и небольшая, неудача Тохтамыша в нынешнем походе. Теперь он понимал, что дальше ему отступать некуда, иначе могло повториться то, что уже однажды случилось с ним на берегах реки Кундурчи.

К середине апреля два громадных войска вышли к берегам Терека. Первое, что сделал Хромой Тимур, – это велел выбрать место для укрепленного лагеря и расположил там большое войско. Эмир приказал вырыть вокруг лагеря глубокий ров и огородиться окопными щитами – шапарами. Когда же оказалось, что времени еще достаточно и золотоордынское войско не мешает укреплять лагерь, Тимур повелел вырыть еще один, наружный ров.

В наступившей ночи, словно в безбрежном черном океане, исчезли, растворились два стотысячных войска, – с обеих сторон было запрещено разводить костры и производить какой-либо шум, чтобы невозможно было догадаться, как расположились перед битвой тумены.

На рассвете следующего дня, пятнадцатого апреля 1395 года, началось сражение, на которое в одинаковой мере возлагали все свои надежды и хан Тохтамыш, и эмир Тимур.