Людмила Лапина - Яд в крови. Исторический роман

– Изыди, сатана! Я никому не отдам мою Мелинду!

Низкий тяжелый смех загрохотал в спальне:

– Она моя, ты ее не удержишь.

– Моя жена должна жить и будет жить! – твердо сказал Тед. От слабого дыхания привалившейся к его спине Мелинды шевелились волосы у него на затылке, и Марш чувствовал, что голыми руками убъет всех, кто встанет между ним и его женой. «В болезни и здравии…»

– Ладно, попрощайтесь, – усмехнулась темная фигура. Тусклый багровый свет очертил ее силуэт, бриллианты синими искрами сверкнули на ее голове.

– Не трогай ее, возьми мою жизнь! – твердо сказал Тед, отталкивая Мелинду подальше от себя.

– Что ж, – фигура усмехнулась, багровый свет вокруг нее стал ярче, бриллианты диадемы вспыхнули кровавыми огнями. Длинная черная длань потянулась к Теду. Он уже не чувствовал тепло Мелинды и мягкость ее фланелевой рубашки. «Слава Богу, моя жена в безопасности», – пронеслось в голове Теда. Резким движением он рванул ворот своей рубашки. Костяные пуговицы посыпались на пол, и грудь молодого человека обнажилась навстречу смерти. Темная длань почти прижалась к его сердцу, как вдруг за его спиной раздался хриплый вопль Мелинды:

– Нет! Не трогай! Оставь его!

Слабая рука с зажатым в кулаке распятием оттолкнула Теда. Мелинда встала перед мужем, загораживая его собой и старинным серебряным распятием. Обычно оно висело над ее постелью. Когда Тед оставался ночевать в спальне жены, она снимала распятие и прятала его в ящик туалетного столика к своим драгоценностям, подаренным мужем. Мелинда стеснялась плотски любить Теда перед лицом Бога.

Молодая женщина всем телом опиралась на мужа, но рука ее твердо держала большой серебряный крест.

– Изыди, сатана! – дружно вскричали мистер и миссис Марш.

Темная фигура начала расплываться, багровый свет погас, бриллианты мигали и таяли, но Тед услышал страшное пророчество:

– Если Мелинда доживет до утра, она спасена.

Радужная вспышка опять ослепила Теда, но он обеими руками притиснул к себе жену, удерживая ее рядом с собой на этом свете. Когда зрение вернулось к нему, он обнаружил себя на коленях у постели Мелинды. Она лежала под одеялом, и, казалось, не дышала. Свеча погасла, бутылки с теплой водой остыли. Тед сбросил их с кровати и упал рядом с женой. Он целовал ее руки и похолодевшие губы. Она не шевелилась. С горестным воплем он сбросил свою одежду и сорвал рубашку Мелинды. В исступлении он гладил и целовал все ее безвольное тело от холодного лба до кончиков пальцев на ногах.

– Дыши, дыши, – шептал он. – Слушайся меня. Я твой муж, я приказываю тебе жить.

Он целовал ее руки и молился лихорадочным шепотом, ощущая затухающий стук ее сердца. Вот оно совсем остановилось.

– Не бросай меня, Милли! – закричал Тед, и его горячие слезы упали на ее грудь. Вдруг она глубоко вздохнула, ее сердце под рукой Теда стукнуло раз, второй и тихо забилось. Он обеими руками прижал к себе жену и укутал ее одеялом, чувствуя, как живое тепло согревает изнутри тело Мелинды.

Утром Джина вошла в спальню племянницы. Почтенная леди спала неспокойно – долго молилась о здоровье Мелинды, не могла заснуть, ей чудились шаги и стуки в спальне больной. Не в силах лежать в постели, Джина встала, оделась, приготовила завтрак. Тед не выходил из спальни жены, и почтенная леди, беспокоясь за них, пошла проведать супругов. На цыпочках Джина подошла к кровати Мелинды. Она лежала в объятиях мужа, оба спокойно спали. Покачивая головой, Джина подобрала с ковра перед кроватью серебряное распятие и положила его на туалетный столик. Она не могла оставить серебряный крест на ковре среди бутылок с остывшей водой, рядом с почти разорванной рубашкой Теда.

Тихо ступая, почтенная леди вышла из спальни, а через час ее позвал Марш. Он сменил рубашку. Мелинда сидела в постели в чистой рубашке, обложенная подушками. Распятие висело на своем обычном месте. Молодая женщина была бледна, но выглядела здоровой.

– Сегодня день благодарения. Давайте праздновать! – весело сказала она.

И они отпраздновали ее выздоровление. Прошло десять дней и ночей. Тед чувствовал себя еще хуже, чем во время болезни жены. Желание снова проснулось в нем, сильное и мучительное. Сейчас он желал ее неутомимо и неистово. Его нетерпение и жажда ее тела после свадьбы были несравнимы с сегодняшней тягой к ней. Но он знал, что сейчас не может быть со своей женой и не смел коснуться ее, потому что его прикосновение убьет ее. Так сказал ему доктор Хадсон после осмотра Мелинды, когда Тед освободил ее, перебив банду Квиллера, и привез ее, истекающую кровью, в Пуэбло. В первые, ужасные дни болезни он и подумать не мог о любви с женой. Ее бледное лицо и посиневшие губы вызывали в нем только жалость. Но время лечит, и поправлявшаяся Мелинда пробудила желание в своем муже, причем такой силы, что он был поражен. Никогда он так не хотел ее, даже когда она была здорова. Сейчас каждая улыбка ее порозовевших губ, ее чистое бледное лицо вызывали в нем яростное желание. И сегодня, в шесть часов утра, он понял, что пропал. Она спокойно спала, а он сидел в кресле у ее изголовья, и ему было не до сна. Ее теплое дыхание и мерно вздымавшаяся грудь были для него сладостным искушением. Он удержал свои руки, готовые обвиться вокруг ее тела, и выбежал из ее спальни.