Марат Байпаков - Эрис. Пролог

– Алкид, только между нами, по секрету. А я её зауважал. Хорошая же лучница, да? Я бы так не смог с луком управиться, честно говорю. Однако какая меткость, Алкид!

Преданный конь не отвечает, его, жующего, куда больше интересует сочная зелень у дороги, чем ратные откровения хозяина.

– Красивая, да? Глаза скифянки как море. Я знаю, ты тоже по-мужски оценил!

Ранний вечер того же дня. Сиракузы. Агора Ахрадины

Два должностных лица, архонты, в официально длинных белых одеяниях при немалом стечении народа пробираются локтями к владельцу наглых лошадей, что проникли на агору в нарушение обычая. Горделивого вида солидным мужам из гаморов-аристократов, внешне похожим друг на друга прирождённой важностью, около тридцати пяти. Ростом оба средним, суховаты, кожей белые, при благообразных крашеных чёрных, густых бородах. Мужи намащены маслом пристойно высшим должностям, дорого благоухают. Их пропускают к лошадям. Толпа настороженно замолкает. У лошадей в ряд сложены трупы и ещё живой, старательно перевязанный по ногам пленный. Пленный ранен, но раны стянуты бинтами из его же порванных одежд. Рядом с трупами выставлено на обозрение оружие – дубинки с шипами – и зачем-то простецкая дудочка.

– Чьи это лошади бесстыдно поругают агору? Навоз у статуй богов! – недовольным голосом архонт, видом грозный военачальник, обращается куда-то поверх голов к бронзовым статуям богов – покровителей города. Из-за «бесстыдных» лошадей выходит статный юноша, весь в окровавленных одеждах. Оба архонта удивлённо всматриваются в хозяина лошадей.

– Гермократ, сын Гермона ? Ты? – Юноша молча поднимает правую руку. – А это, стало быть, лесные разбойники ? Кровь на тебе тоже их? – Второй архонт, с видом уставшего от дум мудреца, являет полную осведомлённость о происшествии. Толпа удовлетворённо рукоплещет покрасневшему от нежданных признательностей Гермократу. Раздаются громко возгласы: «Молодец», «Герой», «Выловил банду» и «Навёл порядок».

Архонты настойчиво призывают толпу взволнованных сограждан к тишине. Мудрец архонт брезгливо наступает сандалией на грудь раненому пленному.

– Ещё живой? Поднять! – Приказ архонта исполняют надсмотрщики и два государственных раба – смотрители за порядком, при плётках за скромными поясными ремнями. – Будем пытать грабителя!

Пленного разбойника тут же мастерски охаживают плетями рабы-полицейские. Плети рвут кожу, разбрызгивают по сторонам кровь. Толпа улюлюкает при виде страданий. Дознание приносит плоды.

– Никират я! – еле слышно проговаривает допрашиваемый. – Гражданин Катаны. Не трогайте свободного эллина!

– Что делал иониец и гражданин Катаны на нашей дорической дороге? – Плётка охаживает «свободного эллина», оставившего вопрос архонтов без должного ответа. Никират вздрагивает от сильного удара раба с мучительным потягом плети по спине. Вздрагивает, стискивает зубы и упрямо сопит. Удары повторяются вновь и вновь.

– Грабил дураков из подлых Сиракуз… – зло шипит пытаемый плетью. Плеть прекращает работу. Никират тяжело дышит. Он стоит на коленях, растягиваемый за руки надсмотрщиками рабского рынка. Голова свесилась с плеч.

– Подними-ка его лицо, – мягким голосом командует архонт-военачальник. Притихшей толпе предстаёт всё тот же странного вида путник, что первым увидел Гермократ. Спесь наглости не сошла под пытками, напротив, теперь злость до предела наполнила гражданина Катаны. – Тебя что, город Катана подрядил на разбой? Между нами временное перемирие! Так же как и с вашим союзником, ионийским Наксосом. Всё-таки ахейцы и ионийцы упорно ищут новой ссоры!

Пленник молчит. Глазами задумчиво что-то ищет в каменных плитах агоры. Но как только плеть поднимается в воздух для дознания, быстро проговаривает:

– Нет, то только наш выбор.

– Кто эти мёртвые, Никират, гражданин Катаны? – Архонт-мудрец оказался крепким на имена. – Кем они тебе приходятся?

– Моя семья… была… они… – Никират замолкает, обмякает телом, бессильно свешивается и теряет сознание. Оба верховных архонта одновременно оборачиваются к стоящему позади них Гермократу. Но едва они намереваются спросить аристократа, как из-за лошадей показывается скифянка.

– Мой хозяин, Гермократ, разреши мне сказать архонтам правду! – Сикания твёрдо смотрит в глаза Гермократу.

– Кто сейчас говорит на агоре? Назови имя своё! – Вопрос архонта-военачальника адресован недовольному по виду Гермократу.