Марат Байпаков - Эрис. Пролог

Полдень того же дня. Дорога на Катанию

– Свободная ? Доля от добычи тоже моя? – Гермократ уже в пятый раз, не теряя терпения, отвечает на одни и те же вопросы Сикании. Девушка подолгу, пристально и недоверчиво смотрит в глаза бывшему владельцу и новому хозяину. Наконец самый важный вопрос срывается с губ: – Могу я уплыть домой в Скифию?

– Можешь уплыть. – Гермократ, покачиваясь на богатой попоне, принимается насвистывать мелодию насмешливой песенки. Её простой мотив словно бы кувыркается мячиком в детской игре.

– Не доплыву? – Девушка отличается редкой сообразительностью. Правая рука Гермократа поднимается к полуденному солнцу. – Пираты в бухтах поджидают? Снова продадут меня в рабство?

Ироничная мелодия знатного гамора Сиракуз не прерывается, насвистывание дополняется словами:

Куда хочу, могу идти,

Куда хочу, могу бежать,

Мой остров – дом мой,

Но вот беда…

Левая рука юноши указывает на запад, потом на юг.

Там кровожадный Карфаген

Клыки вот-вот покажет…

Левая рука уходит на северо-запад.

А там бедовые сикулы!

За ними дикие сиканы и карфагенские элимы.

Готовы вновь восстать…

Потом рука описывает огромный круг перед лицом.

А эллины грызутся меж собой!

Дорийцы исстари против Халдеи и ахейцев!

Эх, некуда бежать и некуда идти,

Останусь дома лучше я…

Слёзы показываются на суровом и очень красивом лице скифской девушки. Ветер озорно треплет длинные светло-соломенные волосы. Впервые за все бурные события двух бесконечных дней и ночи скифянка плачет. Гермократ не замечает печали попутчицы и продолжает насвистывание песенки. Сикания отворачивает голову направо, среди деревьев мелькает тёмно-синее море. Двое жителей славного города Сиракуз въезжают в священный лес, посвящённый богу Аполлону, покровителю колоний Коринфа. Редкие деревья, дубы, сосны в разрозненных группах среди колючего кустарника постепенно сходятся в пролесок, пролесок переходит в густой лес. Одна беззаботная мелодия в негромких насвистываниях сменяется другой. Слёзы девы прекращаются, но грустное настроение никак не уходит и под артистичное насвистывание юноши.

Неожиданно дорога упирается в огромный песочного цвета камень, что подпирает склон скалистого холма, далее колея резко уходит вправо и куда-то вверх, теряясь среди раскидистых дубов. У камня, покрытого непонятными значками сикулов, сидит усталый путник, его крашенный в чёрное посох приставлен к камню, голые ступни греются на солнце, рядом лежат сапожки. Да вот только лица отдыхающего путника за полями шерстяной шляпы не видно, и руки скрыты в дорожном плаще. Насвистывание всадника прекращается. За десять шагов до путника Гермократ первым в традиции путешествующих выкрикивает:

– Хайре, незнакомец! И да позаботятся о тебе милостивые боги!

В ответ босоногий путник едва поднимает устало голову, так что тень от шляпы скрывает лицо, на солнце оказывается только стриженная коротко чёрная бородка. Ответного приветствия не произносится. Из-под плаща незнакомца показывается правая рука с дудочкой. Сравнявшись с неучтивым незнакомцем, Гермократ просто из-за любопытства заглядывает в лицо сидящего у камня. И замирает, словно приворожённый. Такого странного лица аристократ ещё не встречал. В загорелом лице эллина непостижимым образом сошлось несоединимое в эмоциях: фальшивая улыбка чуть не до ушей, что открыла рот с часто утерянными зубами, складки, что разбежались кругами вокруг бесчувственной улыбки, колючие карие глаза в паутинках хитрых морщин, что смеривают Гермократа немигающим взглядом. Вот именно во взгляде незнакомца и произошла очевидная сшибка эмоций в лице. Взгляд у вовсе не усталого путника наглый, враждебный и откровенно злой, в товарищество с улыбкой, пусть даже и фальшивой, никак не вяжется. В этот момент рядового, ни к чему не обязывающего дорожного знакомства юноша-гамор видит перед собой призрака – тень из Аида. Гермократ вздрагивает, поёживается и прищуривает глаза. Миг непродолжительной встречи у камня сикулов растягивается как горький тёмный мёд.

Повернув направо от камня, углубившись в лес и уже поднимаясь вверх по склону, юноша вдруг слышит в спину мелодию дудочки. Сбивчивая, неладная и грубо составленная из простых звуков мелодия призывно раздаётся именно с того самого места, где только что повстречался неучтивый незнакомец. Гермократ сжимает зубы, обменивается быстрым взглядом с Сиканией.