Марат Байпаков - Эрис. Пролог

Трое всадников спешно покидают коней. Сострадание овладевает путниками. Они втроём бегут со всех ног к девушкам, что оплакивают недавно почившую жертву насилия. Один из бегущих неловко запинается о придорожный камень, падает плашмя, встаёт, глухо бормочет проклятия темноте и бросается догонять двух попутчиков, что уже вопрошают горюющих девушек. Однако ему, полноватому мужу, торговцу в зрелых годах, не суждено познать причину скорби. Стрела вонзается в его шею, ломает позвонки, перебивает гортань. Со страшным хрипом умирающего муж рушится на колени. Раненый хватается обеими руками за древко и пытается извлечь наконечник стрелы. Его попутчики резко оборачиваются на нежданные звуки смерти. То большая ошибка. Две девы, только что стенавшие над погибшим, замолкают, бесшумно поднимаются с колен за их беспечными спинами. В руках плакальщиц блестит боевая бронза. Путники оборачиваются и застают медленно поднимающегося из лужи крови «погибшего».

– А-а-а! Духи дороги! – успевает прокричать испуганным голосом один из путников, и на его безумный крик из-за тёмно-серых валунов объявляются ещё три тени. Плакальщицы пускают в ход бронзу. Удары сыплются так часто, что убиваемые даже не успевают прикрыть руками грудь, животы и лица. Осыпаемые градом ударов кинжалов, путники расстаются с жизнью так же, как и мигом ранее их попутчик. Неизвестно откуда возникшие две девичьи тени режут ему, вдали лежащему, пробитое стрелой горло. Остановка на живописной ночной дороге обратилась в коварную засаду непонятных духов.

– Мирон, Граник! – окровавленный нагой «убитый» подзывает тени у серых валунов. – Грузим трупы на коней! Навестим дальнее поместье?! Дадим театральное представление?

– Ты же театральные маски не взял? – спрашивает Мирон. Новый план не смущает борца.

– Взял! – Гермократ хлопает себя по бордово-красной груди.

– Сыграю на авлосе! – Мегиста последней присоединяется к троим друзьям. Трое друзей молча переглядываются между собой. Молчаливое совещание не остаётся незамеченным.

– Что-то не так сказала? – Мегиста гордо поднимает голову.

– Знаешь, искусная Мегиста… – неторопливо начинает Граник. – Перед тем как мы поедем с театром в дальнее поместье, надо бы клятву принести.

– Почему, когда вот сюда ехали, клятвы не требовалось? – строгим голосом отвечает Мегиста, наклоняет голову вбок и впивается взглядом в Гермократа. – А вот теперь, после счётов , клятва потребовалась?

– Песни будут долгие… – вставляет веское слово Мирон.

– Девы могут не выдержать… – соглашается с ним Граник. Мегиста упорно ожидает ответа именно от Гермократа. Гермократ, шумно выдохнув воздух, уточняет речи друзей:

– Принесём вшестером клятвы верности богине Эрис. – Его уточнение вызывает недоуменные взгляды у трёх девушек, две из которых продолжают сжимать в руках окровавленные кинжалы.

– Богине раздора ? Приносить клятвы верности? Здесь? На ночной дороге при полной луне? – Тимоклея изумлённо разводит в стороны красные от крови руки.

– Богине борьбы ! – на решительный ответ Гермократа Мегиста согласно поднимает правую руку.

– Повторяйте за мной… – командует Мирон. Девушки более не спорят и принимают торжественный вид, подобающий для принесения клятв богам. – Клянусь хранить верность богине вечной борьбы Эрис!

Три флейтистки громко проговаривают предложенные слова. Мирон замолкает.

– И это вся клятва ? Как так? – разочарованно шепчет Неэра. – В клятве не будет требований хранить секреты?

– Неэра права… надо бы дополнить клятву, – Мирон обращается к друзьям.

– Клянёмся перед богиней Эрис надёжно хранить общие секреты! – хором проговаривают трое юношей.

– Клянёмся! – подхватывают девушки. Все шестеро оглядываются на две женские тени вдали. Одна из них встаёт и поднимает высоко в правой руке отрезанную голову жертвы. Скифянка лёгким бегом сближается с Гермократом. На её лице, раскрашенном в частые красные полоски, светится сладкая улыбка. К ногам хозяина трофеем ложится отрезанная голова и туго набитая сума – простая, из чёрной кожи. Граник наклоняется, поднимает суму, встряхивает её на весу, в чреве сумы раздаётся глухой звон монет. Граник удивлённо поднимает брови, развязывает суму.

– Серебро. Не меньше, чем на два таланта потянет, а может, и поболее. – Граник обводит довольным взглядом присутствующих. – Разделим равными долями? На шестерых?

– На восьмерых… – поправляет друга Гермократ. Оборачивается к скифянке, прикладывает правую руку к её груди. – Ты знаешь, а у меня нет рабов. Мои рабы – не рабы, свободные. Ты и… – Гермократ отрывает руку и указывает на «труп», сидящий у обезглавленной жертвы засады. – …«труп» свободны. Твоя и её доли…