Николай Наумов - Вера, Надежда, Любовь, или Московская фантасмагория

В ноябре группа Евгения Августовича должна была отправляться в Москву.

За пару дней до отъезда он решил в последний раз побывать в цеху, где изготавливали оснастку для штамповки корпусов ракет, что бы еще раз осмотреть уникальное оборудование. Уходя из цеха, он решил проверить содержимое трех стальных шкафов, стоявших у стены в дальнем углу цеха. Шкафы были заперты и, скорее всего, не проверялись. С помощью монтировки, лежавшей тут же на верстаке, он с трудом вскрыл шкафы. Два из них оказались пустыми, в третьем он обнаружил тубу – футляр для чертежей из серого с матовым отливом металла. На крышке сбоку была отштампована надпись «Ahnenerbe». После нескольких неудачных попыток открутить крышку, он внимательно осмотрел ее и обнаружил по бокам крышки три знака, явно обозначавших кнопки. Поставив тубу на пол, он зажал пальцами эти кнопки и нажал на крышку сверху коленом. Раздался щелчок и крышка приподнялась. Он осторожно перевернул тубу и из нее на верстак выскользнул рулон чертежей на тончайшей голубой кальке. Он развернул рулон. Первые три листа были целиком заполнены таблицами с мелким, но четким шрифтом. Четвертый лист занимал чертеж общего вида дискообразного аппарата с разрезами. На последующих листах были чертежи отдельных узлов и деталей со спецификациями. «Да это же рабочий проект целиком, хоть сейчас в дело» – подумал он, надо будет спецам моим показать, интересно, что скажут». Прихватив деревянный ящик с инструментом, стоявший тут же, возле верстака и спрятав футляр под пальто, он беспрепятственно прошел мимо охранника, стоявшего у ворот цеха. Не успел он войти в особняк, как пришел лейтенант из комендатуры и объявил, что вылет группы назначен на семь утра.

Вылетели в Москву ровно в 7—00 на видавшем виды «Дугласе». Летели без посадки около семи часов. Всего в самолете было около двадцати пассажиров. Кресел не было, сидели на металлических скамьях вдоль бортов. Самолет отчаянно трясло и все облегченно вздохнули, когда приземлились на аэродроме в Тушино. До дома Евгений Августович добрался только к семи вечера, с трудом уломав юного лейтенанта на тентованной полуторке, который направлялся в сторону Лефортово.

IV

– Ну расскажи, Женечка, как там в Германии… небось заприметил там себе какую – нибудь розовощекую и сисятую Гретхен.

– Да что ты, Верочка, у меня уже есть точно такая же Гретхен.

– Правда? А почему я про нее ни чего не знаю? Ну расскажи мне про нее. Вы спали вместе?

– А то как же, еще как спали.

– Как интересно… и что же, как она?

– Чудо как хороша, оторваться от нее не возможно, ну – ка ляг на бочок, вот так… ох как же хорошо, милая моя Гретхен.

– Потише, Жень, Валерика разбудишь и Николка вон что – то кряхтит, опять, наверное, есть хочет.

– Да что ты, Валерка спит без задних ног, а Николку я сейчас посмотрю, обдулся, наверное, ты не вставай, я сейчас… Да нет все в порядке, сухой и спит крепко. Верунь, я так соскучился по тебе за эти два месяца…

– Жень, времени уже второй час два наверно, мы с тобой что – то разгулялись, тебе ведь вставать завтра в шесть… ой, щекотно!

– Верунь, я смотрю ты так похудела… тебе надо кушать побольше.

– Да ну, мне нравиться так, а то такая толстуха была, все платья как на барабане.

– А мне нравится, когда ты такая… глаз не оторвешь.

– Да? Ну что ж, делать нечего, слово мужа – закон, придется опять толстеть. Только я боюсь мы с Марией Павловной в коридоре не разойдемся, я толстуха, а она – то вообще жиртрест мясокомбинат, а вообще я что – то устала сегодня, весь день на ногах, на рынке пол дня промоталась, так что давай правда спать уже

– Не спится мне, Верочка.

– Жень, тогда расскажи мне про Германию, как они там живут.

– Живут и хорошо живут, Верунь, на много лучше нас.

– Ну расскажи мне, расскажи.

– Верунь, все таки надо как – то уснуть, завтра вставать ведь ни свет ни заря, вернее сегодня уже.

– Ну давай поговорим минуток пять хоть.

– Ну что тебе сказать, там совсем другая жизнь. Место, где я был – Пенемюнде, это деревня и жителей там человек двести, может побольше, он на острове… забыл, как называется Везидом или Узедом, не помню точно, союзники разнесли там завод ФАУ2 в пух и прах, но деревеньку почти не тронули. Они живут в частных домах, у каждого приусадебный участок, чистота везде идеальная, в огородах и палисадниках все буквально вылизано – ни травинки. Бедноты как у нас вообще нет. Кто фруктами занимается, кто овощами, парники у всех, теплицы, хмель выращивают, пиво варят, короче, все при делах. Как ни странно, а к нам, к русским, относились сносно. Так что бы косо поглядели или ругань по нашему адресу – я не замечал. Приходишь в пивную – угощают, такое впечатление было, что даже довольны, что мы зашли, только плати, так что иногда казалось, что и войны не было. В общем, живут люди, как надо.