Юрий Старобинец - Земная жизнь с пропиской в небе. Книга вторая

Он был «дворней» – так назывались крепостные крестьяне, служившие в помещичьем имении. К дворне относились: управляющий барским поместьем, чином ниже – конторщик, заведующий письмоводством, приказчик, которого чаще всего видели сидящим верхом на лошади с кнутом в руке. Ему поручал помещик надзор за полевыми работами крестьян и требовал исполнения своих распоряжений. Потом шли ключник, владеющий ключами от амбаров с хлебом, садовник, повар на барской кухне, лакей в барском доме, экономка, горничная, кузнец, плотник, кучера барской конюшни, а также собачник, ухаживающий за стаей гончих собак для барских охот. Потом пчеловод, разные подручные помощники: заведующий овчарней, птичница, коровница, пастух и пр. Пастух был последним в ранге всех служащих, и когда хотели указать на самое низкое житье, говорили:

– Смотри, а то пастухом будешь.

Вся эта дворня, хоть и считалась промежуточным звеном между классом господ и «мужиками», не особенно уважалась земледельцами-крестьянами потому, что была безземельной. Жизнь дворни, включая управляющего, зависела исключительно от помещика. У крестьян был хоть кусок земли. У безземельной дворни – ничего: ни избы, ни земли для постройки, ни даже огорода. Господин, помещик был хозяином огромных земель и жил в богатом поместье среди прекрасного сада. В барский дом никто из простых смертных попасть не мог, поэтому он казался недосягаемым. Было, правда, исключение, когда на святки господа устраивали детям елку и приглашали на нее детей дворни, заготовив для них недорогие подарки, «гостинцы». Для доставки детей запрягали лошадей с санями и везли в звёздную ночь по искрящемуся снегу. Их с восторгом от «рая» проводили в барский зал. Высокие потолки, красивое убранство зала, «необыкновенные существа» – господа, такие все красивые и нарядные, все улыбаются. И среди всей этой волшебно-сказочной прелести еще огромная елка до потолка: с зажженными мерцающими свечами, серебряными нитями со звездами, игрушками, сладостями. Детей водили хороводом вокруг нее, раздавали подарки и потом возвращали их с «неба на землю».

Вокруг барского дома обычно разбивался красивый парк, иногда целая роща, аллея, цветочные клумбы. К барскому дому вел особый подъезд, на границе которого стояло два белых столба, иногда соединенных аркой. В главном селе был храм. Его обычно строил помещик рядом с парком. Тут же, внутри кирпичной ограды было барское кладбище, где хоронили усопших помещиков, священников и членов их семей. Дьяконов и псаломщиков хоронили уже на общем кладбище. Классовое различие распространилось даже и на клир. На праздники Пасхи, Рождества и Крещения, когда духовенство посещало с молебнами дома господ, священник и диакон приглашались потом к столу в барской столовой, а дьячок должен был кушать в лакейской комнате. И никого это не удивляло, такие порядки были искони. На церковном кладбище в тени больших деревьев рядами стояли гранитные и мраморные памятники, украшенные разноцветными лампадами и изречениями из слова Божия. Между рядами памятников – чистая дорожка, усыпанная песком. В свободной от могил части кладбища внутри оградной земли был лужок: здесь сидел народ, дожидаясь службы или перерыва между утреней и литургией. За оградой в десятке шагов – другое маленькое кладбище, окопанное рвом и обсаженное сплошными кустами колючей акации. Здесь хоронили из дворни, да и то не всех, а кто повыше. Тут ставили на могилах деревянные кресты.

А вдалеке, приблизительно в версте, было уже общее мужицкое кладбище. Тут не было ни ограды, ни кустов, а только старая канава, почти заровненная от времени землей. На могилах кое-где были кресты, или лишь уцелевший основной кол. Унылое было это третье кладбище, вдали от людей, жилья, среди голого поля. Однажды, в засушливый год Александр принял участие в народном шествии по полям с молебном о дожде. Мужчины и женщины взяли крест, хоругви, и иконы под перезвон колоколов направились… на общее кладбище свое. Там согласно обычаю отслужили сначала панихиду по всем усопшим. Живые люди в молитве просили умерших предков помочь одолеть и засуху. Мудрый и умилительный обычай святой Руси! По окончании панихиды женщины бросились по разным концам кладбища к родным могилкам, кое-где послышался жалобный плач. Потом люди пошли с пением молитв по полям. Что это были за горячие молитвы! Александр сам еле сдерживал слезы и шептал:

– Господи! Ты не можешь не услышать этих бедных людей. За эту веру их, за слезы! Я прошу тебя: дай им все, что нужно.

Читать дальше