Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том третий

– Настоящим черным королем должен быть Ник. Свою часть соглашения я соблюла, – она поискала глазами ближайшее кафе, – мне надо выиграть время, а остальное в моих руках, – устроившись под холщовым зонтиком, Ирена позволила себе холодный кофе. Льдинки приятно поскрипывали на зубах, она закрыла глаза:

– Все будет хорошо. Доска меня почти слушается, – она бросила попытки отодвинуть себя от черного короля, – я вылечу Ника и мы навсегда останемся вместе.

Жаркое лазоревое небо простиралось над шиферной крышей Русского Базара. У входа красовался щит с яркой надписью: «В следующем году начинается возведение нового здания рынка. ЦК ВЛКСМ объявил проект комсомольской стройкой! Да здравствует цветущая Советская Туркмения!».

Дети пошли в школу неделю назад, но у входа на рынок еще стояли жестяные бидоны с пышными букетами фиолетовой и розовой мальвы, с пиками белых гладиолусов, со сладко пахнущими розами и махровыми соцветиями гвоздик.

На улице Энгельса трещали троллейбусные провода. Репродуктор у входа на базар пел томным голосом: «Поле, русское поле…».

Внутри сытно пахло свежим хлебом. На прилавках громоздились стопки румяных, посыпанных кунжутом лепешек. Медовые дыни лежали ровными рядами, рядом возвышались пирамиды розовых персиков и рыжих абрикосов. Сахарные помидоры блестели алой плотью, нож продавца ловко отрезал куски:

– Лучшее бычье сердце, – парень причмокивал, – берем помидоры, берем лучок, – над его головой колыхались связки фиолетовых луковиц, – берем зелень на шашлык, – с заднего двора доносилось блеяние овец.

Парень в невиданных в Ашхабаде джинсах-клеш, в облегающей водолазке, с модными бачками, подтолкнул спутника: «Зелень берем?». Дочерна загорелый, неприметный мужичок усмехнулся: «Взяли и опять берем?». Юноша с бачками плюнул абрикосовой косточкой в урну:

– Я имел в виду кинзу с петрушкой, – Витя Лопатин широко улыбнулся, – хотя ты прав. Нам, как говорится, под каждым листом готов и стол и дом, здешние коллеги обо всем позаботятся, – они тащили фунтик с абрикосами, свернутый из местной газеты:

– Туркменистан комунистик информацион хабар, – прочел смуглый парень, – Капитан, что такое хабар? – Витя Лопатин пожал плечами:

– Явно не прибыль. Погоди, – он присвистнул, – в узбекском тоже есть такое слово. Это новости. В Коране так называются рассказы о пророке Мухаммеде, – среди местных цеховиков было много верующих мусульман. В командировках, как называл такие поездки Витя, он нахватался здешних слов:

– Но скоро нам пора домой. – Лопатин сверился с часами, – Питер скучает, пусть и вместе с Гудини, – почти лабрадор обжился в Аральске:

– Он решил, что попал в собачий рай, – весело сказал Маленький Джон, – в Москве дамы ходили на поводках, а здесь у него настало раздолье, – они шутили, что Гудини оставит в городке несколько потомков:

– У него еще есть время поухаживать за дамами, – напомнил себе Витя, – мы хотели двинуться к границе осенью, но мы еще не добрались до острова Возрождения.

Маленький Джон, устроившись в рыболовецкую артель при заводе, несколько раз оказывался рядом с островом. Они надеялись на недавно купленную подержанную моторку.

Мимо прошла процессия парней с боком барана и ящиками фруктов:

– У кого-то ожидается шашлык, – заметил Витя, – вперед, заглянем в обувную будку, – дыру в стене увенчивала вывеска «Ремонт обуви». По соседству, из дыры побольше, веяло ароматом специй. Маленький Джон облизнулся:

– Кафетерий, кажется, отличный. Разбирайся с дамскими туфлями, я возьму кофе…

Пожилой человек в засаленном халате двигал турки в ящике с раскаленным песком. Витя недовольно пробормотал:

– Говорили всем после ареста Петренко, что нельзя вызывать подозрений, – из дыры доносился стук сапожного молотка и хриплый голос Высоцкого:

Маленький Джон усмехнулся:

– Великий поэт всегда прав, я опилки имею…

Взглянув на соседний киоск «Союзпечати», он схватил приятеля за руку:

– Витька, погоди, – поседевший мужик в обтрепанном пиджаке и кепке рассчитывался с продавщицей. Очкастый инвалид при костыле рассматривал витрину с выцветшими журналами:

– Не может быть, – Витя шагнул вперед, – это мой папа.