Serge Orloff - Призраки в Берлине

Звук винтовых моторов заглушал команды гидов, поэтому они дублировали их жестами. Повинуясь этим жестам, группа по одному поднималась по приставленной лесенке на борт самолёта и исчезала в его чреве.

Контролируя посадку, Алексей сразу определил, кто оплатил нехилый тур двум девушкам. Шатенку придерживал Моложавый, а блондинке помогал подниматься по лесенке… Гипертоник (вот так!)

Внутри самолёта не было намёка даже на элементарный комфорт. Изначально пассажирский салон "Дугласа" был переоборудован в транспортный: все пространство от кабины пилотов до хвоста было освобождено для перевозки грузов. Для пассажиров же вдоль каждого из бортов были установлены длинные, жёсткие скамьи, грубо обшитые стальным листом. На одной из этих скамей, идущей по левому борту, и разместилась вся группа.

К тому же внутри этого железного фюзеляжа было очень холодно. С учётом того, что ночью в Москве синоптики обещали до минус 20, а салон не отапливался, «премиальные» туристы чувствовали себя некомфортно. И вдобавок ко всему внутри "Дугласа" стоял густой запах керосина, источником которого были пять двухсотлитровых бочек, стоявших тут же, чуть ближе к хвосту.

Настя раздала всем дополнительные тёплые бушлаты на черно-коричневом медвежьем меху и пледы, которые можно было постелить на железную скамью.

Запущенные двигатели самолёта то взвывали на максимальных оборотах, то затихали равномерным гулом -лётчики перед взлётом проверяли работу всех режимов.

Алексей обвёл взглядом свою группу. Сквозь темноту салона, тускло освещённого лишь двумя красными фонарями дежурного света, на него глядели десять пар напуганных глаз. Темнота, холод, запах керосина и неизвестность сделали своё дело.

Колесову и Насте уже казалось привычным, что в туре порой случаются разные косяки, однако к очередному из них они оказались не готовы. А случилось вот что.

Когда Дуглас ещё стоял на месте и прогревал двигатели, а двенадцать его пассажиров в ожидании вылета зябли в его железном чреве, вдруг, дверь кабины пилотов распахнулась и из неё вышел молодой парень лет двадцати пяти в форме капитана ВВС.

Он был явно выпивши, но не угрюмо-тяжело, а как-то весело и задорно. Блестящими, налитыми спиртом глазами он быстро осмотрел салон и направился прямиком к блондинке. Подойдя к ней, он протянул руку куда-то ей за спину и чудом, даже не коснувшись блондинки, извлёк из-под скамьи большую банку тушёнки.

Возвращаясь в кабину и на ходу весело подкидывая банку, он задорно продекламировал:

– Не ссы, Маруся! Дорога будет ровная.

После этого он захлопнул за собой дверь, однако в холодный салон самолёта из тёплой кабины пилотов успело пахнуть плотным составным маревом из спирта, лука, колбасы и ещё чего-то знакомого.

Блондинка обвела всю группу вопросительно-удивлённым взглядом и, надеясь найти всеобщую поддержку, прокомментировала:

– Нет, ну это нормально, вообще??

Настя смотрела на Колесова в надежде молча согласовать с ним правильную реакцию на произошедшее. Надо было как-то выкручиваться, тем более, что вся группа удивлённо уставились на гидов, ожидая от них хоть каких-то объяснений.

– Все нормально. Иногда такое бывает. Вы в полной безопасности, – не найдя ничего лучшего, отрапортовал клиентам Колесов.

К счастью для Алексея и Насти, нервную обстановку на борту удалось разрядить Поддубному.

С улыбкой на лице все произошедшее он резюмировал одним словом:

– Аутентично.

Слово было настолько точным и позитивным, что все сразу заулыбались и даже как-то эмоционально воспряли. Словно пробудившись от морозной спячки, они опять вспомнили, какое потрясающее путешествие их ждёт. И гул этих винтажных моторов, и красноватая темнота, и запах керосина, и даже исходящий от скамьи геморройный холод – все это предвещало.

Вдруг, как-то необъяснимо почувствовалось, что хорошо поддававшие накануне в Чкаловском лётчики к концу ночного полёта, на подходе к Штраусбергу молодцевато стряхнули с себя весь хмель и внутренне подтянулись. Ещё бы, ведь им предстояло садиться на штабном аэродроме 1-го Белорусского фронта, по сути, на личном аэродроме командующего. А это значило, что генералов здесь было больше, чем авиамехаников. В таком гадюшнике простому лётчику, чтобы лишиться погонов, было достаточно малейшей провинности или просто попасть под раздачу какому-нибудь генералу не в духе. Благо, обиженных генералов здесь было полно, поскольку маршал Жуков, невзирая на чины, частенько прибегал к рукоприкладству. Попадись такому генералу под руку – он за своё унижение на тебе и отыграется. Все это Колесов не раз слышал в разговорах лётчиков, которые пугали друг друга этими страшными аэродромными историями. Именно поэтому так не любили летуны задерживаться здесь и спешили, как они выражались, "быстрей обернуться в Штраусберге".