Ильяс Есенберлин - Шесть голов Айдахара

Вопреки ожиданиям, поражение Тохтамыша не расстроило Хромого Тимура. С почетом встретил его гурхан и вновь дал все, для того чтобы тот смог набрать новое войско, – и золото, и оружие.

Не прошло и года, как вновь сошлись противники. Теперь близ Саурана. Белоордынское войско возглавлял Токтикия – старший сын Урус-хана. И снова бежал Тохтамыш с поля битвы, потеряв большую часть своих воинов.

Выручил быстроногий конь. Домчавшись до берега Сейхуна, Тохтамыш торопливо разделся и, вцепившись в хвост коня, поплыл к противоположному берегу.

Он был уже далеко, когда к месту, где он бросил одежду, подскакали преследователи во главе с Казанши-батыром. Батыр был отличным стрелком. Пущенная им стрела достала Тохтамыша, но, видимо, не настало еще время, когда должна была прерваться нить жизни этого человека. Стрела не попала в торчащую над водой голову Тохтамыша, а впилась в руку, которой он держался за хвост коня. Ослабли, разжались пальцы, и Тохтамыш исчез в мутных волнах Сейхуна.

Казанши-батыр был уверен в зоркости своего глаза, и потому он повернул от реки коня. Но Тохтамыш не утонул. Теряя последние силы, выбрался он на берег и, истекая кровью, упал в заросли колючей джиды. Рану перевязать было нечем, потому что на нем не осталось никакой одежды.

Спасшиеся в битве воины, более удачно переплывшие Сейхун, нашли своего предводителя полумертвым. Они одели его в сухую одежду, напоили отварами целебных трав и вернули к жизни.

И в этот раз было непонятно, о чем думал Хромой Тимур. Он встретил Тохтамыша в Бухаре, и ни тени недовольства не мелькнуло на его каменном лице, когда он узнал о новом поражении. Одарив Тохтамыша богатыми подарками, Тимур велел ему ехать в Самарканд.

– Нельзя, чтобы люди считали тебя воробьем, потрепанным ястребом, – сказал он с усмешкой. – Человек, который объединился с гурханом Тимуром, даже потерпев поражение, должен чувствовать себя победителем.

У Хромого Тимура были основания усмехаться. Урус-хан победил Тохтамыша, но он же собственными руками начал копать себе могилу. Никто пока в Мавераннахре не знал об этом, кроме Тимура. Тайный гонец, посланный беком из окружения Уруса, только что сообщил, что хан расправляется с собственной знатью, подозревая многих в измене. Потеряли свои головы несколько ни в чем не повинных эмиров. Среди казненных и бек города Кумкента – Кутлуккия.

– Печальные вести принес ты, – сказал Тимур гонцу. – Значит, Урус-хан не испугался даже духа – аруаха волосатого Баба-Азиза?

– Нет. Хан после победы над Тохтамышем не боится не только духов святых, но, похоже, и самого аллаха.

– Смелый Урус человек. Очень смелый… – неопределенно сказал Тимур.

Мусульмане знали, что три поколения предков правителя Кумкента – Кутлуккия верно служили Золотой Орде. Далекий предок бека Баба-Туклис из рода белых мангитов, прозванный в народе волосатым Баба-Азизом, был шейхом гибратханы – мечети-усыпальницы в Мекке, и после смерти его причислили к лику святых. Его сын Сеиднакиб был шейхом Золотой Орды во времена Узбека. Он же и обратил хана в мусульманство.

Прав был Хромой Тимур. Высоко замахнулся Урус-хан, и вполне могло случиться, что, казнив Кутлуккия, он тем самым мог уронить топор на свои ноги.

Этой же ночью прибежал в Бухару и попросил защиты у Хромого Тимура сын Кутлуккия-бека двадцатипятилетний Едиге. Имя этого человека было известно в Дешт-и-Кипчак, и потому Тимур принял его, оказав почести, подобающие человеку из знатного рода.

– Что привело тебя ко мне? – спросил гурхан. Он знал, что ответит Едиге, и все-таки ждал его слов. – Если ты хочешь спокойной жизни, я дам тебе скот, юрты, женщин. Если же ты ищешь борьбы, то и здесь я смогу помочь тебе.

Едиге упрямо тряхнул головой:

– Разве можно думать о спокойной жизни, когда кровь отца требует отмщения?! Разве можно простить Урус-хану его поступок с моей сестрой Акмангит-Айым-бике?!

– Что сделал Урус с твоей сестрой?

– Ее, подобно рабыне, связали, бросили поперек седла и увезли в аул его младшего сына Темир-Малика. Тот насильно сделал мою сестру своей младшей женой.

– Обида твоя глубока. Ты имеешь право на месть, – задумчиво сказал Тимур. – Но хватит ли у тебя на это сил, сможешь ли ты до конца идти выбранной дорогой?

– Смогу! – глаза Едиге горели сумасшедшим огнем. – Я клянусь, что если судьба помешает мне убить Урус-хана, я убью его сына. Если и здесь кто-нибудь опередит меня, я убью сына его сына!

И, словно поддразнивая Едиге, Тимур сказал: