Евгений Санин: Первый Рубикон

—Не какого-то, а, возможно, беглого! — напомнил вольноотпущенник.

—Что, опять?!

—Так может подумать мой начальник... — вновь забормотал мужчина. — Ведь если ты не поедешь со мной, я должен буду распять его как беглеца, прямо на этом холме!

—О, господин, пощади! — завопил из-под повозки Беот.

Цезарь задумался. Что-то подсказывало ему немедленно ехать дальше. Но уязвленное самолюбие, измученный вид жены и дочери, наконец, мысль, что эта возможность пере-ночевать в тепле и поужинать для них, оставшихся без единого асса, быть может, последняя на целую неделю вперед, оказались сильнее.

—Ладно, забирайся в повозку, покажешь дорогу Эгею.

Пока они ехали пять милиариев, заметно стемнело. Кутаясь в тяжелые лохматые тучи, на небе замигали редкие звезды. Дождь то сеял, то переставал. Вольноотпущенник монотонно рассказывал, какой у него строгий и справедливый начальник, и для убедительности клялся богами своей далекой родины. Беот, задыхаясь, бежал следом за повозкой. Корнелия с дочерью быстро задремали, и когда они подъехали к постоялому двору, обе крепко спали.

—Пойду, узнаю, не появились ли в доме сулланцы, — спрыгнув на землю, предупредил мужчина. - А вы пока ни на шаг от повозки.

Он пробежал по дорожке и юркнул в дверь небольшого деревянного дома. Замызганная, без единого окна гостиница ничем не отличалась от старых жилищ, с незапамятных времен разбросанных вдоль всех римских дорог.

Обеспокоенный поведением вольноотпущенника и тем, что на скрип подъезжавших колес из дома не выбежал радушный хозяин, Цезарь осмотрелся и, увидев костер, решительно 35 направился к нему.

*Милиарии - столбы или просто большие камни, устанавливаемые на римских дорогах через каждые 1000 шагов.

—Не велено отходить от повозки, господин! — умолял его Беот, ковыляя сзади, словно неверная тень. — Нельзя туда...

От костра донесся приглушенный стон, и Цезарь прибавил шагу.

—Кто здесь? — окликнул он.

—Помогите... — донеслось в ответ.

У костра лежали два связанных человека в изорванных тогах.

Цезарь при помощи Эгея повернул их лица к огню и едва не вскрикнул от неожиданности, узнав давних друзей своей семьи — отца и сына Кальвиниев.

Прославленный полководец Кальвиний-старший и подававший немалые надежды своим ораторским искусством Кальвиний-младший лежали, связанные веревками, словно последние беглые рабы.

—Кто вас так?! — воскликнул Цезарь, пережигая горящими головешками веревки.

—Сулланцы!.. — прохрипел Кальвиний-старший, с облегчением растирая затекшие руки.

—Как! Они были здесь?!

—Они и сейчас тут!

—Что?!— оглянулся на попятившегося возницу Цезарь.

—Да, да, — уныло подтвердил Кальвиний-младший. — Здесь у них сборный пункт сыщиков и агентов. До пыток они держат захваченных у костра, а после режут, как свиней, и бросают в общую яму, Нас узнал твой раб и вместе с сыщиком привел сюда...

—Негодяй! — разогнулся Цезарь, бросая в Беота пылающую головешку. — Эгей, придуши его!

—Как? — замялся грек. — Прямо здесь? Руками?!

Беот сорвался с места и бросился бежать.

—Эх, ты! — услышав, как захлопнулась дверь за бывшим возницей, накинулся на Эгея Цезарь. — Упустить такого мерзавца!..

—Ну, вот и все! — с горечью усмехнулся Кальвиний-младший.— Напрасно ты трудился, развязывал нас. Сейчас они вывалят из дома, и...

—Напрасно? — озираясь, переспросил Цезарь и вдруг радостно воскликнул. — Ну, нет! Мы еще сумеем постоять за себя!

— Вчетвером против четырех десятков воинов? На открытой местности, безоружные против мечей и стрел? Нет, Цезарь, это тебе не Фермопильское ущелье*... — покачал головой Кальвиний-старший.

—А ну, Эгей, взяли! — закричал Цезарь, хватаясь за конец лежащего у костра бревна.

— И вы тоже, — накинулся он на Кальвиниев. — Подпирай дверь! Живо, живо!!!

Отец и сын мигом поняли, что задумал Цезарь. Подняв тяжелое бревно, пленники сулланцев вчетвером подошли к дому. Из-за двери услышали шум возбужденных голосов, но прежде, чем она распахнулась, они успели подпереть ее бревном. Внутри раздались крики и угрозы.

—Ну и чего мы добились? — спросил Кальвиний-старший. — Отсрочки казни на несколько минут?

—У них быстрые кони, — подтвердил его сын. — Это только разъярит их и во время пыток принесет нам еще большие страдания.

—Ну, нет, только не нам!

Он метнулся в темноту и возвратился с охапкой валежника, приготовленного для домашней печи.

—Эгей! — позвал он, показывая глазами на костер.