Евгений Санин - Между жертвенником и камнем. Гость из Кессарии

Скажу лишь о том, что может тронуть тебя - туника ближе к телу, чем паллий! Ты до сих пор пребываешь в уверенности, что твой родной сын умер восемь лет назад от болезни.

Еще бы - ведь следствие по делу его смерти вел сам Сеян! Так знай: именно он по винен в его гибели! Он, а еще жена твоего несчастного сына, которую Сеян сначала склонил к прелюбодеянию, а, потом, пообещав, что она станет его соправительницей, толкнул на то, чтобы отравить своего мужа. Ты по-прежнему не веришь мне? Так оглянись вокруг и сразу увидишь, кем стал ты, и кто теперь Сеян. Приезжай, наконец, в Рим, из которого тебя выгнал, да-да, выгнал, Сеян, и убедись сам, как сенат готовится отметить день его рождения! Повсюду для всенародного почитания выставлены его золотые статуи. Его изображения помещены на знаменах всех легионов, кроме Сирийских.,.»

- Нет! - вскричал Тиберий, отталкивая письмо. - Не может быть!.. Это ложь... Она мстит за Германика! А впрочем...

Он на минуту закрыл встревоженные глаза, прикидывая, как здесь, на Капри, можно немедленно проверить сообщение Антонии, а когда открыл, то в них уже поблескивали хитрые огоньки.

- Охрана! - громко позвал Тиберий и нарочито любезно обратился к выросшему в дверях преторианцу: - Я вспомнил, что у нашего дорогого префекта скоро день рождения.

Как думаешь, обрадуется ли он такому подарку, как скажем, небольшой дворец или… перстень с моим изображением?

Губы могучего преторианца презрительно дрогнули, но он тут же взял себя в руки и почтительно поклонился императору:

- Думаю, мой начальник будет счастлив получить от тебя любой подарок!

- Хорошо, иди! - кивнул Тиберий и, проводив глазами охранника, снова задумался.

«Антония права, представляю, что творится в Риме, если даже рядовой преторианец уже почти не скрывает своих чувств ко мне... Но у меня еще есть время! – понял он. - Иначе этому громиле незачем было бы сдерживать себя. Подошел бы ближе, положил свои ручищи мне на горло, и... Ах, Сеян, Се ян! - в который уже раз покачал он головой. - Ведь мы же с тобой делали одно дело с той лишь разницей, что ты старался для себя, а я - для своего единственного внука!»

Тиберий порывисто встал и вновь взволнованно заходил по спальне.

Все семнадцать лет своего правления он был занят тем, что расчищал путь к власти своему родному сыну, а после его смерти - внуку. Серьезным препятствием в осуществлении замысла была семья Германика, связанная с Августом кровным родством.

И он убирал одного за другим ее членов руками Сеяна, абсолютно уверенный в надежности префекта претория. Так как же случилось, что Сеян предал его?

Тиберий замедлил шаг и прищурился на замершие огоньки канделябра, вспоминая события почти уже двадцатилетней давности, 1 Германик - старший сын Антонии, усыновленный по приказу Августа Тиберием, был отравлен наместником Сирин Пизоном в 19 г.

Нерон, Друз и Гай - сыновья Германика и Агриппы Старшей, главные претенденты на императорскую власть.. Последний, после смерти Тиберия, действительно станет императором и войдет в историю под именем Калигулы «Самая непостоянная на земле вещь - это огонь, - с возрастающим раздражением подумал он. - Ему все равно где гореть: в светильнике у колыбели новорожденного, в жалкой могиле бедняка или на погребальном костре императора! Была бы только подходящая пища...»

Августа, вернее то, что осталось от его семидесятилетних радостей, надежд и мучений, этот огонь испепелил в каких-нибудь полчаса... Казалось, что он, Тиберий, глядя на тот погребальный костер, должен быть на вершине счастья. И потому, что власть наконец перешла к нему. И потому, что умер человек, который всю жизнь унижал его: вынудил восемь бесконечно долгих лет прожить в добровольном изгнании на Родосе, заставил развестись с любимой женой и жениться на своей дочери - развратной Юлии...

Сорок лет ждал он изо дня в день этого часа. Засыпал и просыпался с надеждой. А дождался - счастья и не было. Был лишь жгучий стыд после оглашения завещания, от которого у него запылали щеки.

Столько лет прошло, удивился Тиберий, а до сих пор он слово в слово помнил начало завещания, которое во всеуслышанье зачитал вольноотпущенник:

«Так как жестокая судьба лишили меня моих сыновей Гая и Луция, пусть моим наследником в размере двух третей будет Тиберий Цезарь», Даже в своем последнем слове к живым Август не забыл напомнить, что он, Тиберий - его пасынок, продолжая унижать и после своей смерти.

Если бы не Сеян, не продержаться бы ему тогда у власти и полугода... Именно Сеян сумел вовремя раскрыть заговор знатнейшего из римлян Луция Либона. И Сеян - он не кривил душой, когда говорил об этом Макрону - помог ему усмирить восставшие в Паннонии легионы. Одним воинам через своих агентов он удачно истолковал лунное затмение, как неблагоприятный знак для восстания. Других - запугал. Третьим пообещал вдвойне выплатить задержанное жалованье. Но главное - Сеян вовремя угадал его ненависть к Германику. .