Евгений Санин: Между жертвенником и камнем. Гость из Кессарии

- Сеян! - раздраженно вскричал император, швыряя стиль на лист пергамента, - Тебе не кажется, что ты злоупотребляешь моим терпением?!

Он оглянулся, и в ужасе замер. Возле шторы, занавешивавшей окно, стоял тот самый табулярий, которого, сбившись с ног, искала по острову вся дворцовая страха, - Как!.. - ошеломленно спросил Тиберий ,лихорадочно прикидывая, успеет ли на его зов стоящий за дверью преторианец. - Ты?.. Здесь?!

Приблизившись к помертвевшему от страха императору, раб неожиданно повалился ему в ноги и так застыл, всем своим видом давая понять, что оказался в спальне не для того, чтобы причинить зло, - Что тебе надо? - приходя в себя, резко спросил Тиберий.

Вместо ответа раб сунул руку за пазуху и, не разгибаясь, протянул письмо.

- Что это?

- Послание моей госпожи...

- Почему не передал его вместе с остальными письмами?

- Так велела госпожа, - глухо проронил раб. - Ты был не один. С тобой был Сеян...

Тиберий пожал плечами и взял нагретый на груди табулярия лист пергамента.

Развернул его и, запоздало убедившись, что на восковой печати стоял оттиск с перстня Антонии, стал недовольно скользить глазами по строчкам со знакомым почерком племянницы Октавиана Августа.

Внезапно пальцы его напряглись. Изменившись в лице, он поднес пергамент к самым глазам.

- Огня!.. - хрипло приказал он, и раб, вскочив с колен, торопливо поднес канделябр к Тиберию.

На императора страшно было смотреть. Глаза его метались по строчкам, словно у преступника, читающего свой смертный приговор, руки дрожали, подбородок отвис, обнажая белые, крепкие, несмотря на старческий возраст, зубы.2

- Ах, Сеян, Сеян!.. - прошептал он, качая головой, и вдруг настороженно покосился на раба: - Ведомо ли тебе, что в этом послании?

- Да, государь... - с видимым усилием признался раб, и языки пламени канделябра, который он продолжал держать над письмом, заходили ходуном, заставляя двигаться огромные, не верные тени на стенах.

- Значит, знаешь... - задумчиво сказал Тиберий, переводя взгляд на дверь.

- Госпожа приказала передать тебе его содержание, если обстоятельства вынудят меня уничтожить его по дороге! - торопливо добавил раб. - Она обещала дать мне свободу, если я выполню ее поручение, и поклялась в этом памятью своего божественного деда!..

Раб осекся на полуслове, видя, что даже клятва именем Августа не тронула императора. Он понуро опустил голову, ожидая своей участи. Он уже был уверен, что сейчас распахнется дверь, и стоящий за ней охранник потащит его за собой, а может, без шума прикончит на месте, как вдруг Тиберий рассеянно спросил: Антония была дочерью Марка Антония и Октавии ,старшей сестры Августа, и вдовой младшего брата Тиберия - Друза, после смерти которого уже не выходила замуж.

К моменту описываемых событий, т. е. в 31 году "Гиберию было 73 года.

- Как тебе удалось проникнуть в мою спальню?

- Через это окно, государь! - кивнул в сторону шторы раб.

В глазах сосредоточенно думавшего о чем-то императора появилось что-то похожее на любопытство. Он прошел к окну, заглянул вниз и отшатнулся.

- Но это же невозможно! - задергивая штору, заметил он.

- Мне была обещана свобода! - ответил раб, вкладывая в каждое слово особый, одному ему известный смысл, - Могла ли остановить меня на пути ж этой цели какая-то стена?

Тем более, что в ней немало выступов.

- Но ты легко мог сорваться в пропасть! – недоверчиво сказал Тиберий. - Или попасть на глаза Сеяну, что, пожалуй, еще хуже!

Император уже не любопытствовал - буравил раба своими большими зеленоватыми глазами.

- Этот Сеян переломал бы тебе все кости, а потом приказал распять. Неужели так приятно висеть на кресте? - доигрывая пальцами, допытывался он.

- Мне была обещана свобода! - упрямо повторил раб.

- И ты… не выдал бы меня на допросе? - вплотную приблизил к нему лицо император.

Раб не без труда выдержал этот пристальный взгляд, понимая, что в это мгновение решается его судьба, и тихо, но с чувством ответил:

- Я умею быть благодарным даже за одно только обещание свободы...

- Ты говоришь совсем не как раб! - неожиданно смягчился Тиберий и даже улыбнулся посланнику Антонии. – Как тебя зовут? Не удивлюсь, если и имя у тебя какое-нибудь особенное.

- Паллант, государь! - поклонился раб.

- Вот видишь! - торжествуя, заметил император, радуясь, что не ошибся, - Оно от имени Паллады - Афины Воительницы... За какие же заслуги моя сестра дала тебе это - имя?

- О, государь! Этой честью я обязан своим далеким предкам...