Чабуа Амирэджиби - Дата Туташхиа

Дверь захлопнулась, и Квишиладзе расхохотался.

— Ты чего, дурак, смеешься? — набросился на него Кучулориа.

— А чего?

Квишиладзе оторопел:

— Как это чего?.. — Кучулориа бросил взгляд в сторону нашей комнаты, подбежал к Квишиладзе и наклонился над его ухом.

— Что?.. Как?.. — закричал Квишиладзе. — Неси сюда!

Кучулориа поднял фитиль, поднес катху с пеламуши Квишиладзе и ткнул пальцем в шарнир ручки.

— А-у-у-у! — завопил Квишиладзе. — А-у-у-у!

Повернулся Варамиа.

— А-у-у-у! Катха моей Цуцы!

— Да-а, Чониа будет съеден, как пить дать! — сказал Замтарадзе.

— Одолеют, думаешь? Слишком уж нагл, мерзавец, — Туташхиа был в сомнении.

— Таких, даже будь он царь, съедают вместе с войском, — уверил Замтарадзе.

— Катха моей Цуцы! А-у-у! — ничего другого не мог вымолвить потрясенный открытием Квишиладзе.

— Очнись! Почему это твоей Цуцы катха? По всей Гурии и Аджарии полно таких катх, да и в Имеретии их не меньше, — сказал Варамиа.

— Да замолчи ты! — одернул его Кучулориа. — Цуцину катху не то что Квишиладзе, я сам среди ста катх, глаза закрыв, узнаю. У Цуцы на катхе с обеих сторон всегда кресты вырезаны. Послушай, Квишиладзе! Ты лежи себе и помалкивай, а катху в руках держи. Он как войдет, мы поглядим, что он, подлец, скажет!

Палата затихла в ожидании, но Чониа не показывался.

— Подумать только! Как он чужой хлеб жрал, а! Эге-е-е! — Голос Кучулориа громом рассек напряженную, готовую разорваться тишину.

И опять сомкнулась тишина. Квишиладзе вперился глазами в Кучулориа и готов был испустить свое а-у-у, но Кучулориа погрозил пальцем, и у Цуциного возлюбленного вопль застыл на губах.

В палату вошел Чониа.

— Кто засветил лампу? — Он произнес это так, будто человека, совершившего это, ждала верная смерть.

Квишиладзе хлопнул крышкой катхи. Чониа обернулся. Оторопь длилась не более секунды. Он прыгнул кошкой и вцепился в катху. Квишиладзе одной рукой схватил Чониа за шиворот, а другой поднял полено и трахнул им его по голове. Чониа свалился на пол. Кучулориа мигом оказался рядом и, пока я сообразил выйти и разнять их, с такой ловкостью и сноровкой колошматил застрявшего между кроватей Чониа, будто никогда и не слышал о болях в позвоночнике. На крики и возню в палату вбежали мой дядя Мурман и Хосро. Все население лазарета Мурмана Ториа сбежалось на место происшествия.

— Что здесь происходит?! — закричал Хосро.

Чониа дали понюхать нашатыря и привели в чувство.

— Да ничего такого, Мурман-батоно, пошутил я немного, — простонал Чониа и укоризненно — Квишиладзе — И как это шуток не понимать?

— Вот, поглядите, будьте добры!.. — воскликнул Квишиладзе и тут же осекся. Мурман долго ждал, чтобы ему объяснили, что здесь стряслось, но все хранили молчание.

И на меня поглядел Мурман. Знаком я объяснил ему, что все расскажу позже.

— Баловства здесь не допускайте. Обходитесь без ссор и драк! — сказал дядя Мурман и удалился.

Вернулись к себе и мы.

Чониа лежал под одеялом, свернувшись калачиком, как пес. Перебрав всю провизию Цуцы Догонадзе, Кучулориа переносил ее на новые места и, послушно выполняя все, что скажет законный владелец, рассовывал снедь под койкой и у его изголовья.

— Чониа съеден! — отметил Замтарадзе.

Разложив все по местам, Кучулориа поставил котел и начал готовить ужин. Пока варилось гоми, Чониа то и дело со стонами и проклятьями выбегал во двор. Всякий раз это сопровождалось солеными замечаниями Квишиладзе и Кучулориа. Варамиа ворочался с боку на бок и стонал. Душа его была не на месте. Квишиладзе накрыл стол по-царски, даже по стакану водки раздал. Наелись до отвала. Поболтали, пошутили, и затих лазарет.

Утром меня разбудил Замтарадзе — он звал к себе Чониа.

Отодвинув занавески, Чониа остановился на пороге.

— Подойди ближе! — сказал Замтарадзе.

Чониа послушался.

— Что собираешься делать с деньгами, которые Цуца Догонадзе передала Квишиладзе для доктора? — спросил абраг.

Чониа — на дыбы, отпираться, но вдруг сник и, сунув руку за пазуху, вытащил деньги Цуцы Догонадзе.

— Откуда знаешь? — шепотом спросил он, протягивая ассигнацию Замтарадзе.

— Зачем мне суешь, я что — Мурман Ториа?

Чониа осекся.

— А как же быть?

— Надо хозяину вернуть.

— А хозяин кто? Квишиладзе или доктор Мурман?

— Квишиладзе. Он должен передать Мурману.

— Опять бить будут. В третий раз. Убьют.

Замтарадзе подумал и сказал:

— Не надо доводить до того, чтобы тебя били. Эти деньги доктора, но отдать их должен Квишиладзе.