Виктор Зимаков - Лебедь черный

Тот ответ быстро нашел, хвастливо так отвечает:

– Не только новая, но и модная. А я, пока молодец не усмотрел подвоха в моих словах, без остановки продолжаю:

– Поди с десяток подобных перемерил да фасоны разные пересмотрел, перед зеркалом полюбовался?

– А как же! – с некой гордостью да значимостью, – даже ту шляпу рукой поправил.

– А подружке аль своей невесте платок, поди, тоже на цвет да размер не первый попавший купил? – опять же я спрашиваю.

Агитатор, не ведая, к чему я веду этот разговор, встречный вопрос мне задал:

– Отец-то твой, поди, тоже, прежде чем купить хомут для лошади иль инструмент для стройки, все магазины да лавки обойдет, всё, поди, перещупает да на прочность проверит, цену, подходящую для своего кошелька, постарается найти.

Вот тут-то я и прервала красноречие обличителя нашего Господа.

– Вот ты сам и ответил, что есть выбор у человека не только в поиске нужной вещи, но и пути к Богу. Вот так и веру Всевышний позволил выбирать по доброй воле, без принуждения, по душе каждому человеку, и вы, безбожники, отрицающие сущность Творца, наделены Божьим правом не верить в Него, но не без наказания, нарекания, иной кары. А насчет распятия Христа: не за правду Исус на крест взошел, а за истину. Правда – она у каждого своя, а Истина одна.

Уехали те атеисты ни с чем, а через неделю пришла из района бумага-распоряжение: «Заготовить двести пятьдесят кубов строительного леса». Видя неподъемность требований для наших селян, мужики собрались на сход. Как не рядили, но хозяйских рук, лошадей да саней для заготовки и вывоза древесины хватало еле наполовину. Тут на сход приехал, откуда-то прознав о нашей беде, Данила Матвеев, староста староверов нашей округи. Он потомок Матвея Иванова Платова, который значился в восемнадцатом веке войсковым атаманом Донского Казачества, по чину – генерал от кавалерии. Несмотря на то, что был приверженцем старой веры, Платов получил графский титул за войну с Наполеоном. Поклонившись в пояс, гость наш, Данила, обратился к собравшимся:

– Хоть и почитания веры Христовой у нас разнятся, да только Бог, как Сын Его – едины для всех нас. Ваша задумка возвести церковь – богоугодное дело, по сердцу братьям и сестрам нашей обители. Видим мы, что начальство непомерный оброк вам навязала. В общем, есть у нас добрые лесины, мы заготовили их несколько лет назад на амбары под зерно, а здесь революция. Всё равно районные прознают, не сегодня, так завтра отнимут. Всё штабелями на скрытной заимке аккуратно сложено, там кубов сто с лишним будет. Ну а в остальном для извоза лошадьми тоже окажем помощь.

Так что на заготовку недостающего леса все семейства села Михайловки вышли в тайгу. Нас, что помоложе, отправили на обрубку сучьев. А весна уже во всю пригревала: в лощинах ручьи под снегом большие промоины образовали, лесины, что срубили, попадали поперек речки Тайнинки.

В один из дней, обрубая пихтовые лапы, я сорвалась, да прямо в такую промоину. Близко никого не было, а ветки закрыли место провала. Меня течением метров на пять, как в тоннель, затянуло. Вся мокрая вперед ползу, водой захлебываюсь, а верх смерзшийся. Только к вечеру меня и спохватились, искали-искали, потом решили, что домой раньше убежала. За ночь я все руки до крови сбила, немного продвинулась вперед к песчаной отмели под снегом, пока вода от заморозков ослабела, а на большее уже сил не хватило. Молилась я, как могла, может, это и помогло продержаться до утра в снежном плену промоины. На следующий день мужики снова обошли всё вокруг, след искали. Думали, что я в тайге заблудилась, да ничего не нашли. Через сутки отец привез нашу собаку Борзика, тот под ветки и давай лаять. Достали меня, самогоном да медом оттерли, я потом долго хворала. Вот это и было моим следующим крещением водой.

В общем, михайловцы заготовили лес и даже в район свезли, да только власти ещё злее стали, прислали уполномоченного по заготовкам сельхозпродуктов. Документ при нем с указанием: поселить, кормить и подводу, когда надобно, представлять. Тот же приехал не один, а с семейством – женой и сыном и сразу положил глаз на наш, только что отстроенный дом. Уж больно ему резные наличники на окнах понравились. Он и в большую половину дома заселился, а мы семья семь душ – в малую. Вновь прибывший с вечера наказал, чтобы утром все поселенцы прибыли на собрание. Как вышел он на крыльцо, кожанка ремнем перепоясана, да с наганом в руке, мужики поняли: одним самогоном да маслом такого не уговорить. Направился прямо к часовне, селяне за ним. Ни слова не говоря, замок, что с собой принес, на дверь повесил и сургучом опечатал. Достал тетрадку и на того, кто ближе стоял, как рявкнет: