А вот что в тот же день (2 июля) писал английский посланник Р. Кейт: «В субботу утром, узнав о приближении императрицы с большими силами, послал он вице-канцлера князя Голицына и генерал-майора Измайлова к императрице для переговоров. По прошествии недолгого времени Измайлов возвратился с актом отречения, каковой император и подписал, а затем сел в карету вместе с сим генералом и уехал по Петергофской дороге, после чего никто его более не видел; я так и не смог разузнать, куда именно его препроводили. Говорят, будто в акте отречения есть статья, обещающая ему свободное возвращение в Голштинию…Говорят, будто император пожелал для себя всего лишь сохранения жизни и хорошего обращения с фавориткою его и адъютантом Гудовичем» 199.
Многое мог пояснить в этом деле непосредственный свидетель событий – Я.Я. Штелин, но в своей записке о последних днях царствования Петра III он молчит о письмах Петра Федоровича и только замечает, что в Петергофе «он изъявил согласие на все, что от него потребовали». Об этих письмах Штелин должен был знать хотя бы по «Обстоятельному манифесту» от 6 июля. Видимо, он крайне отрицательно относился к упомянутым письмам и отречению Петра Федоровича.
Любопытные детали сообщает по поводу рассматриваемых писем весьма осведомленный датский дипломат А. Шумахер. Он пишет: «Тогда этот несчастный государь отправил с вице-канцлером князем Голицыным письмо к императрице, в котором он просил ее лишь позволить ему уехать в Голштинию. Но вскоре затем он сочинил и второе письмо, еще более унизительное. Он отказывался полностью от своих прав на российский престол и на власть. Он раболепно молил сохранить ему жизнь, и единственное, что выговаривал себе помимо того, – это позволение взять с собой в Голштинию любовницу Елизавету Воронцову и фаворита Гудовича. Это послание он переслал с генерал-майором Михайлой Измайловым. Оба письма были па русском языке. Их вручили императрице в упомянутом монастыре…Когда генерал-майор Измайлов вернулся из Петергофа, император немедленно написал присланную с ним на русском языке формулу отречения от российской короны и тут же подписал ее в надежде, что это позволит ему отправиться в Голштинию» (курсив наш. – О. И.) 200. Сообщение Шумахера о том, что письма Петра Федоровича были написаны по-русски , противоречит свидетельству самой императрицы, о котором мы говорили выше.
Автор известной книги «История и анекдоты о революции в России в 1762 году», Рюльер, упоминает только об одном письме. Согласно его драматическому, но, скорее всего, во многом выдуманному рассказу, основную роль в написании Петром Федоровичем письма к Екатерине сыграла Елизавета Воронцова: «…Его любезная, обольщенная надеждою найти убежище, а может быть, в то же время для себя и престол, убедила его послать к императрице просить ее, чтобы она позволила им ехать вместе в герцогство Голштинское. По словам ее, это значило исполнить все желания императрицы, которой ничто так не нужно, как примирение, столь благоприятное ее честолюбию». Тут Рюльер вводит фельдмаршала Миниха, который, узнав о решении Петра Федоровича распустить солдат и уничтожить всякие следы возможной обороны, страшно возмутился. «При сем зрелище Миних, объятый негодованием, спросил его, – пишет Рюльер, – ужели он не умеет умереть как император, перед своим войском? “Если вы боитесь, – продолжал он, – сабельного удара, то возьмите в руки распятие – они не осмелятся вам вредить, а я буду командовать в сражении”. Император держался своего решения и написал своей супруге, что он оставляет ей Российское государство и просит только позволения удалиться в свое герцогство Голштинское с фрейлиною Воронцовой и адъютантом Гудовичем». Автор «Истории и анекдотов» не называет ни Голицына, ни Измайлова, а только замечает: «Камергер, которого наименовал он (Петр Федорович. – О. И.) своим генералиссимусом, был послан с сим письмом…» 201
Г. Гельбиг уделил в «Биографии Петра Третьего» много места рассматриваемым письмам 202. Но это во многом, скорее всего, догадки бывшего дипломата. Он начинает с того, что Петр Федорович, возвратившись в Ораниенбаум из неудачной поездки в Кронштадт, заснул, но через некоторое время пробудился от кошмара. Он тотчас же потребовал перо и чернил и написал свое первое письмо к императрице, своей супруге. Содержание его, по словам Гельбига, было следующее: император, признавая свою несправедливость, хотел примириться с императрицей и разделить с ней власть. Но надежды на действие этого письма, как утверждает Гельбиг, не было никакой. После его написания Петр III вернулся с плачущей графиней Елизаветой Воронцовой по ее просьбе во дворец. Там он нашел дамское общество в слезах. Женщины набросились на него с причитаниями, сделавшими его состояние еще более безотрадным, что выразилось в его внешности. Все, кто видел Петра Федоровича в это время, утверждали, что он неузнаваемо изменился. Он пошел в глубокой печали в Японский зал, где упал без сил [45] Этот факт подтверждается Я. Штелиным: «По просьбе дам государь распускает гарнизон по квартирам и переходит в Японскую залу большого дворца. Тут ему несколько раз делается дурно, и он посылает за священником тамошней русской церкви».
. Когда он вновь пришел в себя, то позвал русского священника.
Читать дальше