Эвелин Энтони - Елизавета I

Она была королевой, и теперь, когда Мария Стюарт наконец умерла, на неё смотрели с любовью; она столько раз с нежностью говорила своим подданным, что они — её дети, желая умиротворить их желание получить от неё кровного наследника; и теперь, когда она читала полные любви и верности обращения, которые привозили в Гринвич курьеры, на её глазах выступали слёзы, а сердце щемило от беспокойства за них за всех. Она поставила целью всей жизни сделать своё государство мощным, богатым и процветающим, и теперь Англия воздавала ей за труды: люди записывались в армию, жертвовали казне свои деньги и обещали, если потребуется, погибнуть до последнего, защищая её. Лестеру она поручила командовать защитниками Лондона. Ему и Хандсону можно было довериться; они ни за что не капитулируют. Теперь наконец ожидание кончилось, споры, нерешительность, сомнения — всё это осталось в прошлом. Ей более пятидесяти лет, и она была королевой почти три десятилетия. До конца этого месяца она либо будет мертва, либо будет спокойно сидеть на престоле, пока не умрёт в постели. И вдруг все страхи покинули её; на смену им пришло спокойствие, хладнокровие и странный душевный подъём. Она ждёт Филиппа уже много лет, а не только те несколько недель, что успели пролететь со дня отплытия Армады из Испании; она всегда понимала, что его нельзя будет сдерживать вечно. С момента смерти Марии Стюарт война стала неизбежной. Она началась, и теперь, в самую решительную минуту своей жизни Елизавета полностью владела собой и ситуацией.

Её мысль работала чётко, она не давала своим эмоциям выйти из-под контроля. Эта война — не религиозный крестовый поход, как пытается представить дело Испания; его возглавляет не инквизиция, которая держит свою паству в страхе по всей стране. Как и ранее, речь идёт о схватке между нею и Филиппом, но теперь её будут вести не распятия, хоругви и священники, а пушки. Бог всегда на стороне победителей; так считала Елизавета, и её убеждённость разделяли командиры флота, самые опытные из которых были профессиональными пиратами. Услышав, что Армаду заметили у берегов Девона, она удалилась в свою молельню и вознесла короткую молитву. Она просила Бога даровать ей победу; она не клялась и не давала никаких зароков, но в душе надеялась, что Бог заинтересован в исходе этой битвы и готов вмешаться. Затем она послала за Лестером, Бэрли и лордом Говардом Эффингемским, который приходился ей двоюродным братом со стороны матери и был верховным главнокомандующим всеми морскими силами Англии.

Через несколько минут ей доложили об их приходе; первым в кабинет проковылял, опираясь на палку, Бэрли, за ним сильно постаревший Лестер: его тело, некогда такое стройное, расплылось, а в бороде появились седые волосы. Последним появился высокий смуглый моряк адмирал Говард Эффингемский. Они поклонились королеве и приложились к её руке, а Лестер усадил её в кресло и встал рядом.

Елизавета начала с того, что спросила адмирала:

— Каковы последние вести об испанском флоте?

— Он медленно движется к Плимуту, ваше величество. Корабли у испанцев тяжёлые и перегружены; они не могут развивать большую скорость, а ветер стих. Таков последний полученный мной рапорт.

— А наши корабли?

Адмирал нахмурился. Он желал бы, чтобы королева предоставила ведение войны своим капитанам; кроме того, ему хотелось бы, чтобы она поменьше знала о морской стратегии. Английский флот стоял в плимутской гавани, и прискакавший ночью посыльный привёз тревожные сведения: весть о появлении Армады застала его врасплох. Если бы испанский командующий пошёл прямо на Плимут и завязал ближний бой, его огневой мощи было бы достаточно, чтобы потопить маленький английский флот целиком. Приказ поднять якорь и рассредоточиться в открытом море был для экипажей полной неожиданностью; многие крупные корабли перепутались снастями и беспорядочно дрейфовали у выхода из гавани. Говарду Эффингемскому было ещё неизвестно, удалось ли им выйти из порта, или Медина-Сидония воспользовался представившейся возможностью и изменил курс, чтобы расправиться с ними.

— Ну? — бросила Елизавета. — Где же они?

— В плимутской гавани, ваше величество.

— Если испанцы перехватят их там, то разнесут в щепки, и мы не сможем помешать испанцам взять на борт армию Альбы и высадить её в Дувре! Какого чёрта мешкают капитаны? Что они там, заснули — передайте Дрейку и Хокинсу: если Медина-Сидония застанет их сидящими, как стая жирных гусей, в Плимуте, им будет лучше оправиться на дно со своими кораблями, потому что иначе я вздёрну их на плимутском причале!