Владимир Афиногенов - Аскольдова тризна

«Нет, брат, любовница не заменит мать… Не польётся у неё сладкое молоко. И не напьёшься им, как в детстве…»

Дир и Дамира проскочили мимо «Мадарского вершника» — отвесной скалы, на которой на высоте сорока локтей выбит с бегущей собакой всадник, пронзающий копьём льва. В другое время и при иных обстоятельствах архонт обязательно бы остановился, наслушавшись рассказов от самого царя об этом всаднике, чтобы как следует разглядеть его… Но сейчас Дир лишь скользнул по нему взглядом и обернулся. Очень обрадовался, что рынды Дамиры тоже отстали… Значит, и она заранее приказала им сделать это.

Князь за скалой решительно завернул коня в лес, больше не сомневаясь в том, что и Дамира хочет остаться с ним наедине. Проехали шагом до капища болгарского бога Тангры, где неподалёку рос Священный дуб. На нём висели драгоценные украшения в виде золотых и серебряных фигурок животных. Верховный жрец капища, остроносый, с глазками злыми, напоминающий хищного зверька, увидев сестру царя Богориса, мало, как показалось Диру, обращая на него, архонта киевского, внимания, вежливо склонил голову, сложив на груди руки, и кивком показал на стоящую за дубом камышовую вежу. Дамира, спрыгнув с лошади, взяла за руку князя, при этом глаза её, бархатно-карие, залучились лукавым таинственным светом. И не только глаза, а скорее упруго-округлая грудь с розовым сосцом и полная длинная шея всё больше завораживала Дира и, подчиняясь, он, сойдя с коня, пошёл за девицей к этому шалашу, где-то в глубине сознания отмечая про себя, что вежу-шалаш она навещает не впервые… Вот почему такими понятливыми оказались её рынды.

Дамира шла чуть впереди архонта, покачивая не по-девичьи развитыми бёдрами, — при каждом шаге её узкая талия призывно изгибалась. Дир ощутил, как разгорающийся ещё во время скачки костёр желания обладать сестрой царя, вспыхнул с новой силой, взметнув огонь во все его члены, — может, подобное испытывала и сама Дамира, если ускорила шаг, а затем побежала… Архонт следом за ней нырнул в вежу, где на полу лежала медвежья полсть.

Сестра царя со стоном бросилась на грудь великого князя, обнажив себя до пояса, взглядом и руками призывая Дира стянуть с неё крепко обтягивающие, предназначенные для верховой езды лосины… Но не так просто было сие сделать; князь вспорол пояс лосин кинжалом. Дамира упала на спину, раскидав по сторонам руки и ноги.

Вот она вся перед ним, с подрагивающими персями, с гладким, чуть выпуклым животом… Почувствовав во всём теле неудержимость полового влечения, Дир начал срывать и с себя одежду, но не успел самую малость: какие-то доли секунды он не мог совладать с собой, и его семя упругими толчками пролилось на её широкие бедра, и он ужаснулся этому.

Но Дамира, понимая всё и гордясь своей телесной неотразимостью и красотой, доведших до такого состояния архонта киевского, улыбнулась томно и попросила:

— Ложись рядом… Отдохни пока…

О, потом они испытывали наслаждение, точно в раю, хотя язычники понятие рая заменяли самочувствием блаженных душ, обитающих на небесном острове Буяне, куда отходит солнце, закончив дневное шествие, где царствует вечное лето, цветёт вечная зелень и хранятся семена, приносимые на землю, и где скрывается зимою вся жизнь и куда улетают птицы…

— Бог Тангра, благодарю за миги великого блаженства, кои даёшь нам под своей сенью, — прошептала Дамира, поднялась и, не одеваясь, потянула наружу Дира: — Идём к Священному дубу!

Под дуновением ветерка слегка позванивал золотыми и серебряными фигурками животных дуб. Лучи ударили по его верхушке. Ярче заблестели украшения из драгоценных металлов, — глаза Дамиры засветились ещё таинственнее; она остановилась, потом упругое тело её сильнее напряглось, — разбежавшись, Дамира подпрыгнула, хищно изогнувшись в воздухе, как если бы это было тело пантеры, бросившейся за добычей.

Сестра царя взмыла вверх и очень легко сорвала листок с ветки дуба, высоко висевшей над землёй.

— А ну, прыгай и ты! — со смехом воскликнула Дамира.

Дир тоже легко совершил подобное, но, имея теперь в руке листок, не знал, что с ним делать…

— Побежали семь раз вокруг дуба! — Дамира обернулась и, протянув киевскому князю правую руку, позвала за собой.

Вот они обежали дерево один раз, другой, третий… И плотское желание стало разгораться у архонта с новой силой!

А на их беготню молча и сурово взирали костровые, умевшие при помощи каждодневных телесных и умственных упражнений подавлять в себе всякие проявления сильных эмоций и страстей. Но они внимательно при кажущейся беспристрастности следили за любовной игрой молодых людей, особенно — верховный жрец бога Тангра, которому царь Борис поручил доглядеть: пожелают ли Дир и Дамира обрести друг друга как муж и жена?…