Дарья Аппель - Девятый всадник. Часть 3

«Вам нельзя в дорогу, в таком-то состоянии», – говорил Кристоф, держа его за руку и прислушиваясь к своим ощущениям. Сердце его юного друга билось чересчур уж сильно, но в жилах вместо крови, казалось, текла вода, зыбкая и прозрачная. «Его били по голове», – решил про себя граф. – «Так, чтобы не осталось следов – значит, профессионалы. Руку сломали, верно, потому что сопротивлялся, а нападавшим не хватило выдержки его не трогать. Ломали руку пострадавшую, которой Саша еще не владел столь же ловко, как до дуэли. Чтобы наверняка. И, верно, чтобы никаких вопросов не осталось».

«Но и здесь я долее оставаться не могу», – сокрушенно отвечал Саша Рибопьер.

«Зачем же ты появился здесь? Сказано было – езжай под Пензу, отдыхай».

«Письма… Я же поклялся», – слабым голосом произнес он. – «Мне необходимо было их отдать».

«Они уже у… у Селаниры», – Кристоф назвал императрицу Елизавету тем прежним именем, под которым она проходила в переписке. – «И она сделает с ними все, что пожелает нужным».

«Их ей отдали вы?» – нынче Саша снова находился на грани обморока. Что-то высосало из него все силы. И это «что-то» – не болезнь и не заботы.

«Ну а кто же?»

«Вы не знаете, о ком в них говорилось?» – в голосе его адъютанта послышалась некая безнадежность.

«Меня просветила принцесса Амалия Баденская», – признался Кристоф. – «Но я могу поклясться, что ничего не читал».

«Правда?»

«Не до того было. Не веришь разве?»

«Амалия…», – прошептал Рибопьер. – «Медуза… Это все из-за нее».

«Представляю», – произнес Кристоф. – «И лучше скажи честно, что у тебя с ней было такое крамольное? А то она уже тебя приревновала к моей жене, увидев вас беседующими рядом с нашим домом. Кстати, более так не делай, а то, как видишь, мы имеем несчастье жить на всеобщем обозрении, и любые наши перемещения горячо обсуждаются самыми высокопоставленными лицами».

Адъютант его молчал, похоронив свое болезненно-бледное, но все еще красивое лицо в ладонях.

«Саша, это важно», – в нетерпении произнес граф. – «Она что, тебя любит?»

«Нет. Но меня она уже не отпустит от себя», – выдавил из себя Рибопьер.

Что ж, ожидаемо. Амалия относилась к такому требовательно-истеричному типу женщин, которые Кристофу всегда претили. К счастью, он с ними почти не встречался. И желание повелевать принять за любовь крайне просто.

«Это по ее приказанию тебя избили?» – продолжал задавать вопросы Кристоф.

«Я не знаю…»

«Как все случилось? Можешь хотя бы мне поведать?»

И Саша рассказал. По его словам, когда он подъезжал уже к Пензе, на его экипаж напали. Сперва он подумал, что это разбойники, и попытался отбиться, расстрелял все патроны, которых у него вообще было немного, и, кажется, убил двоих, но тех было больше. Нападавшие разделились на две группы. Одни вытащили из кареты двух его слуг и кучера, и умело с ними расправились. Рибопьер понял, что лакея и кучера избили до смерти, а лакею удалось уцелеть, и сейчас он лежит ни жив ни мертв в имении. Другие принялись бить самого господина, потом обшарили его, никаких ценностей, как в тот раз, близ Вены, не взяли. Саша сопротивлялся как мог, и вот тогда ему переломили левую руку. Прежде чем потерять сознание, он услышал, как кто-то сказал: «Вот сволочь! При нем ничего нет!»

«Они искали письма», – произнес он. – «И не нашли».

«Но почему же ты решил вернуться? Твоя мать хоть знает, что ты жив?»

«Знает. Я приехал, довез Прошу, подлечился чуть-чуть… А сам поехал назад. Потому что знал, что эти письма крайне важны… И они у вас. А до вас могут добраться…»

«Я очень тебе признателен за беспокойство, но уверяю тебя, мне бы ничего не сделали», – произнес Кристоф.

Рибопьер в ответ покачал головой.

«Вам бы сделали много хуже, Ваше Сиятельство», – тихо произнес он. – «И да, прошу вас, не выпускайте вашу прекрасную супругу гулять в одиночестве. Даже с горничной… Лучше приставьте к ней трех крепких человек, не менее».

Кристоф не выпускал из рук зеленую папку, в которой содержался, по словам Рибопьера, некий донос на него. Даже не посмотрел, что внутри – так его озаботил рассказ подчиненного. Пока он понял только одно – Амалии зачем-то нужны были письма ее сестры к князю Чарторыйскому. Неужто она хотела интриговать против императрицы? Принцесса находилась «в гостях» уже второй год, и с сестрой в свете была неразлучна. Елизавета даже приободрилась заметно, стала вести себя увереннее и жизнерадостнее. Возможно, именно благодаря влиянию и поддержке Амалии императрица смогла так твердо, уверенно и несгибаемо действовать во время несчастных событий 12 марта. Скорее всего, Елизавета доверяла сестре все, о чем говорила в своих письмах. И та решила обернуть доверие против нее самой. Поэтому нужны были доказательства на бумаге. Отсюда и началась охота за несчастным Рибопьером.