Александр Майборода - Путь на юг

Гостомысл бросил взгляд на хмурое небо и ответил уклончиво:

— Только боги знают замыслы людей.

— На встречу с чужими полагается брать с собой и дружинников, — сказал Медвежья лапа.

— Они теперь не чужие, — сказал Гостомысл.

— А если они схватят тебя и отдадут Готлибу? — сказал Медвежья лапа.

— Ладно, возьми несколько дружинников, — сказал Гостомысл. — Хотя норманнов так много, что они все равно не помогут.

— Хотя бы душу успокоят, — сказал Медвежья лапа и подал знак рукой, чтобы их догнали четверо дружинников.

— Так куда мы пойдем? — спросил Медвежья лапа.

— Может, на запад, а может, и на юг, —- ответил Гостомысл.

— Но зачем спрашивать об этом норманнов?

— А ты знаешь, что ответят люди Отера, когда мы скажем, что решили не идти на запад? — спросил Гостомысл

— Какая разница? Какое их дело? — сказал Медвежья лапа.

— Большая. Разве отказ людей Отера идти на юг не сорвет наши планы? — сказал Гостомысл.

Медвежья лапа на секунду задумался, потом проговорил:

— Ну да. Не очень нам везет в последний год.

Командиров норманнов они нашли на поляне перед большим костром. Гостомысла приветствовали с настороженностью.

Ответив на приветствия, Гостомысл сел на толстое бревно рядом с костром и предложил:

— Друзья, присаживайтесь рядом, поговорить надо.

Удивленные столь простым поведением славянского князя, норманны стали подсаживаться. Рядом с Гостомыслом сел сам Отер. Медвежья лапа, Ратиша и дружинники встали за спиной Гостомысла.

Подождав немного, чтобы норманны успели рассесться, Гостомысл проговорил:

— Всего лишь день назад мы считали друг друга заядлыми врагами. Но вот какая жизнь — сейчас мы сидим рядом и должны решить — кто мы. Кто я, известно, — я князь словенского племени. Забот у меня много. Со всех сторон земли нашего государства окружают враги. И сегодня я иду на запад, но завтра я, может, пойду на юг, на восток или на север. Неважно, куда я пойду. Земля — это большой кусок пирога, от которого многие хотят получить свою долю. Мои дружинники всегда будут получать свою долю добычи, и чем больше мы будем воевать, тем больше эта добыча будет. О вас я знаю, что вы бедные, но отважные люди, пришедшие во главе с Отером-урмянином к разбойнику Готлибу, чтобы добыть себе кусок этого пирога. Но Готлиб оказался неважным вождем, потому что он бросил вас в минуту опасности. Теперь вы думаете, что вам делать. Вы можете вернуться домой, но там, кроме нищеты, ничего вас не ждет. Но у вас есть оружие, у вас есть отвага, потому вы нужны мне. Но я нужен вам еще больше, ибо только я смогу дать вам то, к чему вы стремитесь. Но я не буду давать вам много обещаний, чтобы привлечь вас в свое войско. Решайте сами — утром я выхожу в поход, и каждый желающий может пойти со мной и стать моим другом. Так что решайте — кто вы.

Гостомысл поднялся.

Отер сказал:

— Князь, я с тобой, независимо от того, пойдут ли с тобой другие.

— Хорошо, — сказал Гостомысл. — Готовь к выходу свой корабль и людей.

Вернувшись в шатер, Гостомысл обнаружил, что здесь тепло, пахло горячим хлебом. В очаге тихо потрескивает огонь, бросая тени на стены.

После промозглой сырости в шатре казалось особенно уютно.

Гостомысл присел на ложе у стены и предложил Медвежьей лапе и Ратише поужинать с ним.

Медвежья лапа сел рядом, а Ратиша прежде выглянул из шатра и распорядился, чтобы слуги принесли ужин.

Ужинали скромно. Гостомысл пожевал куриную ножку, затем поел немного гречневой каши с молоком.

Медвежья лапа предпочел жареную свиную грудинку под стопку медовухи.

Гостомысл не заводил разговора, поэтому в шатре царила тишина, прерываемая лишь голосами сторожей, охранявших княжеский шатер.

Наконец Медвежья лапа ушел, Гостомысл лег, а Ратиша принялся устраивать себе из подушек и одеял постель у порога так, чтобы любой, кто вошел, прежде наступил на него.

Перебросившись несколькими словами с Ратишей, Гостомысл тут же уснул.

Ему снилось, что он снова стоит на поляне. Ветер ласково треплет волосы.

— Здравствуй, мой любимый! — слышится знакомый голос.

Гостомысл оборачивается на звук и видит Девану: лазорево светятся глаза, пухлые красные губы тронуты улыбкой.

— Здравствуй, мой любимый.

Гостомысл обнимает ее, и касается губами ее горячих губ, и чувствует их сладость.

Девана обвила его своим телом, словно тонкая лиана молодой дубок.

Объятия длятся вечность. Наконец они заканчиваются.