Виктор Алексеев - Соперник Византии

Святослав ждал прибытия разбойников в количестве около тысячи человек, сэкономил и приготовил оплату наемникам в кожаном мешке с дирхемами и греческими монетами времен Никифора Фоки, естественно, полузолотыми. Но все сроки прибытия разбойников из Тевдерской Косы кончились, и он получает известие, что они отказались от присоединения к его войску и сами решили идти на грабеж к побережью Фракии. Разбойники были свободными людьми и вправе были принимать или отвергать любые решения. Деньги, оставшиеся у Святослава, были отданы дружине в качестве платы за службу и с предложением кое-что купить на дорогу: вино, сало, муку. Дружинники снова стали заглядывать в таверну, и старый разбойник-еврей Андрос приветствовал их, похлопывая по плечу. «Испей напиток Ахиллеса и возроди дух воина», - говорил он, показывая на красное, как кровь, вино, естественно, местное грожджево. Воины иногда заходили и в храм Ахиллеса, где по-прежнему пели старцы, прославляя забытые времена и забытых героев. Чаще всего здесь появлялся Шивон, высокий, с гордо поднятой головой, на которой красовался золоченный с гребнем шлем Куркуаса, который, в сочетании с армянской накидкой, желтыми шароварами в лаптях и онучках явно выказывал сходство с деревенским петухом, но более матерым и задиристым. Он гордо именовал себя боярином по праву, данному ему Святославом за разгром греческой артиллерии. Теперь в друзьях у него был сотник Кол, которого он хитростью, угощениями и лестью привлек к себе, памятуя о колкости его и злоязычии. Зачем ему, герою, недостойные шутки? Вначале по обычаю и привычке Шивона они с Колом заходили в храм послушать старцев. Их, как всегда, было трое, они хорошо знали славянский, но пели и по-гречески, и по-болгарски. Трудно было сказать, какой они национальности, но по говору, привычкам и именам походили на греков. Появились они на острове лет двадцать назад из Константинополя, где, по их рассказам, выступали в театрах и порой, надев маски, изображали богов и смертных, справедливых богов и мерзких смертных. Но такие представления случались редко, чаще всего по праздникам не христианским, а языческим, только им самим известным. Шивон знал их хорошо, да и они уважали вожака разбойников - старшину, который почитал их искусство и достойно оплачивал его. Они вошли с Колом, и Шивон сразу подошел к старцам:

- У мена на душе нынче печаль, - доложил им Шивон, - спойте мне что-нибудь успокаивающее. Эдак что-нибудь печальнее моей печали, что терзает меня.

Старцы переглянулись и все разом улыбнулись, а тем временем Шивон, порыскав в своих море-шароварах, достал золотой немисий. Кол уже присел, и Шивон поместился рядом с ним. Певцы заиграли: в легкую, ласкающую музыку стали вливаться тревожные мелодии, и вдруг старцы запели.

Первый:

Второй:

Третий:

Вместе:

Первый:

Второй:

Третий:

Вместе:

Первый:

Второй:

Третий:

Первый:

Второй:

Третий:

Шивон достал из моря-кармана голубой и длинный, как ручей, платок, высморкался, не забыл вытереть глаза и вручил старикам еще одну монету. Он, в сравнении со своими разбойниками и дружинниками князя, был безумно богат. Кольца, мешочек с золотыми деньгами, ожерелье с иконкой Христа, которые он выпотрошил у поверженного Куркуаса, стоили целых имений, и когда он показал их Андросу, тот просто изумился такому богатству и прозвал его самым почитаемым гостем шинка. И звался теперь не иначе как боярин. После храма Шивон и Кол отправились в шинок, где их встречал обрадованный Андрос: