Виктор Алексеев - Соперник Византии

К острову подходили в сумерках. Передовой отряд высадился и стал обследовать территорию. Но все было спокойно. Ни одного огонька, ни запаха костров, ни самих печенегов никто не увидел. Даже на берегу не было следов ни людских, ни лошадиных. Все казалось спокойным. Но у князя появилась какая-то внутренняя тревога, а люди, расположившиеся на отдых, долго не могли уснуть, потому как в пространстве самого острова что-то было не так, что-то витало вокруг, какие-то призрачные тени и запахи, запахи давно не стиранных онучей, и это весной, когда распускаются ранние цветы. Эта земля была русскою, подтвержденная всеми договорами с Византией и Хазарией, но нынче Русью не пахла. Непонятный, недоброжелательный дух парил в воздухе, а что это могло быть, никто не догадывался.

Святослав лежал у костра, подстелив попону коня, и размышлял о том, что надежда на встречу с войском не случилась, быть может, потому, что Свенельд мог заболеть, уж очень плохо он гляделся на Белобережье, но ведь почти полгода о нем не было никаких известий. И потом, если он заболел, то мог бы передать распоряжение Святослава через других лиц... А если войско не будет и у порогов, то, следовательно, Свенельд не дошел до Киева, потому что, зная о договоре с Цимисхием, он мог бы сообщить купцам, что в Константинополе торговых людей встретят как обычно, со всеми правами и бесплатным коштом на пребывание в Царьграде. По расчетам Святослава, купцы должны быть здесь, на острове, но их нет. Тогда, выходит, они не знают о заключении мирного договора, следовательно, Свенельд не дошел до Киева. Такие печальные думы ставили перед Святославом новые заботы, новые задачи и решения.

Святослав поднялся, отошел от костра, пригляделся, увидел дежурившего воя и попросил его разыскать в куче выгруженных вещей початый бочонок вина, а сам снова сел у костра на бревно, разглядывая спящих рядом Шивона и Кола, они устало храпели. Наконец воин принес бочонок, из-за пазухи достал серебряную кружку и налил князю вина. Князь спросил:

- Сколько стоять будешь?

- Я только заступил, - ответил тот, - до петухов.

Никаких петухов не было, но князь понял.

Выпив кружку терпкого вина, потом сам налил себе еще одну; продолжая думать о положении, в каком оказалась его дружина, он незаметно отошел от мира дум в мир прекрасной, полной надежд юности в Ладоге: прогулки по окрестностям на вороном коне, охота на диких оленей и лис, мальчишеский ужас, когда с выжлятниками встретил разбуженного ото сна огромного, высотой с человеческий рост царя северных зверей, раскидавшего, как пушинки, свору собак, и вот-вот накинется на него, и только тяжелая стрела из арбалета могла остановить его. Но ярче всех видений было появление Манфред, той, которую он впервые разглядел в доме старого жреца. Белозубая, с ямками на щеках, она вызывающе дразнила своей красивой улыбкой с пухлыми губами и даже во сне влюбила в себя. Он, поначалу оробевший, а потом разыгранный ею, вдруг стал настойчивым и смелым, и она, уже почувствовав свою победу, положила руку на его плечо и, оглянувшись на деда, явно и твердо сказала: «Вот мой жених, дедушка!» И вдруг все пропало. Какой-то гул, крики ворвались в мир видений. Он приподнялся, повскакали Шивон и Кол, суета, неразбериха, обманчивый лунный свет, то вспыхивающий, то гаснущий, прыгающие темные тени, и уже звук звенящей стали и раздирающий свист Кола, собирающего вокруг себя свою сотню. Наконец сотня образовала подкову, и в темноте светились только лезвия мечей. Святослав вместе с Шивоном отошли к обрыву и увидели, что всюду печенеги. На том берегу светились факелы вокруг конных воинов, внизу можно было разглядеть сражавшихся варягов и русов из бывшей дружины Икмора, которые встали в круг и разили нападавших печенегов, так что образовался второй круг из трупов. Но на плотах появлялись все новые и новые отряды печенегов, которые следовали вглубь острова. Святослав понял, что остров оказался ловушкой, что печенеги давно прятались здесь, а потом дали сигнал к сражению. Шивон, заметя Кола, подбежал к нему и подвел к дереву, растущему рядом.

- Копни мечом, - приказал он и стал копать, потом, сняв с себя ожерелье, браслеты и кольца, швырнул их в яму и притоптал.

- Останешься жив, - сказал Шивон, - отдашь ожерелье Афродите. Остальное твое, - и исчез, побежал к Святославу.

Святослав загудел в маленький рожок, что всегда висел на поясе рядом с кресалом. Воины собирались вокруг князя, хотя в этой суматохе очень трудно было оторваться от противников. Сотня во главе с Колом вела сражение уже рядом с князем. Печенеги давили количеством, и каждый русский воин сражался с пятью-шестью врагами. Святослав, изредка бросая взгляд на реку, видел, что печенеги все прибывали и прибывали, упорно лезли вверх, и, казалось, уже нет им конца. Святослав набрал в грудь как можно больше воздуха и громко, чтобы было слышно всем живым и раненым, крикнул: