Виктор Алексеев - Соперник Византии

Византия торжествовала. Со времен побед императора Никифора Фоки и взятия Крита таких триумфов в Константинополе не было. Этот великий град, столица мира, переживал разные этапы жизни - от изобилия до смертной нищеты. И хотя уже существовал римско-греческий календарь, жители помнили и считали время от одного триумфа императора до другого. А ныне от триумфа Никифора Фоки до триумфа Иоанна Цимисхия прошло ровно десять лет. Поэтому столица готовилась к празднику тщательно, не жалея ни украшений, ни декоративного строительства, ни средств на благоустройство города, его очищали от мусора и свалок, были задействованы театры, где показывались древнегреческие трагедии и комедии, но самое главное - ипподром проводил скачки, где участвовали команды зеленых, синих, белых и красных. За всем этим следила огромная армия чиновников, особенно на рынках, где полагалось снизить цены наполовину. Особо старалась и церковь, которая как бы благословила, участвовала в войне христиан с варварами и ощущала победу истинной веры над язычниками. Всюду развешивались иконоподобные изображения святого Феодора. Но глубочайший смысл этой победы открылся только во время торжеств в Буколе-онском замке.

Три драмона вошли в Золотую бухту и причалили рядом с Буколеоном, дворцом императоров Византии. Выгружались воины: первыми - личная гвардия императора, потом лучший полк «бессмертных» в начищенных до блеска доспехах... а уж следом император со свитой и полководцами Вардой Склиром, Михаилом Вурцем, Львом-флотоводцем и командирами друнгарий. Пока судна пересекали Черное море от устья Дуная до Константинополя, на императорском драмоне царил сплошной праздник. Цимисхий устроил как бы смотрины болгарской царской казны, изобилие которой равнялось тридцати полным, доверху нагруженным телегам, поначалу слуги отобрали все оружие и разместили на палубе, и каждый из военачальников мог собственными руками ощутить достоинство и оценить стоимость. Последующие выставки делились по разделам: посуда, украшения, камни, золотые слитки, монеты, царская одежда, короны, предметы церковной утвари, кресты из золота, оклады, серебряные и золотые бокалы. Таким образом, каждый новый день захватчиков ожидала очередная выставка. Интересно, как пишут историки, ни один предмет не пропал. Как назвал эту выставку Цимисхий, «от Аспаруха до Симеона», пояснял и рассказывал о ней сам царь Борис. Он было отказался от такой «почести», но Цимисхий заставил его, утверждая, что эта казна везется только для того, чтобы показать ее в Константинополе, ведь царь показывал эту казну русам, почему он отказывается показать ее грекам? На самом высоком месте стояла чаша, сделанная Крумом из черепа императора Никифора I. Вот уж она возвращается навсегда.

Пересиливая себя, чувствуя себя пленником, которого охраняла сильная стража, Борис вынужден был выйти на палубу. Но в душе он еще на что-то надеялся, ведь жена его была гречанкой из императорского рода и две младшие сестренки еще при Никифоре Фоке отправились в Константинополь в качестве невест Константину и Василию, соимператорам Цимисхия, истинным наследникам трона, а не узурпаторам [177] Узурпатор - противозаконный захватчик власти или присвоивший себе чужие права. .

Константинополь ликовал. После высадки на набережной войска построились в парадный порядок, тут же стояли две кареты, одна для царя Бориса с семьей, другая для императора. Но император махнул рукой на карету и ловко, несмотря на малый рост как пушинка, взвился в воздух и оказался на подведенной ему белой лошади, еще раз подтвердив высокие качества воина. Во второй карете ехал царь Борис, на нее император приказал поставить драгоценную икону Божьей Матери, которая была насильно взята из храма Золотая ротонда в столице Болгарии Преславе, рядом поместили короны болгарских ханов и царей. В окружении полководцев и свиты император двинулся в сторону Золотых Ворот, откуда все императоры после Константина Великого начинали свое триумфальное движение. У ворот его встречали императрица, паракимомен Василий и патриарх, который подал Цимисхию драгоценный скипетр и надел золотой венок. Здесь же находились хоры из соборов Софии и Святых апостолов. И чуть завидев базилевса, грянули: