Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том четвертый

– Значит, ты теперь безработный, – смешливо сказал Ритберг, – и тебе не выплатили выходного пособия, Брунс…

Доктор философии всегда обращался к Иоганну в фамильярной манере. Адольф поболтал круассаном в большой чашке кофе с молоком.

– Мохаммед станет отличным поваром, – заметил он, – выпечка у него очень достойная, – вчера они перекочевали в очередную безликую квартирку в одной из бетонных башен в пригороде Мюнхена.

– Теперь мы ближе к Олимпийскому парку, – понял Иоганн, – можно сказать, на его пороге…

Саламе появлялся в квартирках только утром. Понимая, где Красный Принц проводит ночи, Иоганн старался не думать об этом.

– Скоро все закончится, – упрямо повторял себе Брунс, – Хайди забудет о нем. Саламе не участвует в акции, но все равно, ему недолго осталось жить, – акция должна была состояться завтра, однако Иоганн понятия не имел, в чем она будет заключаться.

– Однако Саламе прав, – вздохнул Брунс, – полиция занялась расследованием взрыва и не обращает внимания на Олимпиаду…

Вернувшиеся с разведки боевики доложили, что в Олимпийской деревне у них не потребовали документов.

– Нас приняли за спортсменов из Северной Африки, – хохотнул Мохаммед, – что произойдет и завтра, – Иоганн чувствовал на себе пристальный взгляд Саламе.

– И Адольф на меня так смотрит, – разозлился Альбатрос, – но нельзя впадать в паранойю, – он утешал себя тем, что в Олимпийскую деревню его не послали из-за бессмысленности предприятия.

– Меня тем более никто не остановил бы, – Иоганн чистил свой Heckler & Koch, – у меня европейская внешность. Саламе хочет отправить в деревню арабов и это случится завтра, – на стене кухни висел официальный план олимпийского парка. Одну из улиц обвели красным фломастером.

– Коноллиштрассе, – понял Иоганн, – она рядом с воротами, ведущими в деревню. Неужели там живут израильтяне? – Брунс очнулся от веселого голоса Адольфа.

– Нам повезло, что организация Олимпиады, – Ритберг пощелкал пальцами, – беспорядочна. В добровольцы брали любого, достаточно было прийти и записаться.

Кроме двоих парней из левых кругов, в Олимпийской деревне работало и двое фидаинов, как себя называли палестинцы, из «Черного сентября» Саламе. Красный Принц выбрал арабов, хорошо говоривших по-английски.

– Брунса он туда не послал и правильно сделал, – Адольф раскурил сигарету, – шейх ему не доверяет, – Ритберг считал покойного Штрайбля откровенным дураком. Адольф не сожалел об убийстве друга юности.

– Штрайбль попался на удочку Брунса, – Иоганн мог оказаться агентом БНД, западногерманской разведки, – его внедрили в левые круги, чтобы следить за нами, – с документами Брунса все было в порядке, однако Адольф не сомневался в способности БНД нарисовать агентам какие угодно бумаги.

– БНД или BfV, местной контрразведки, – объяснил он Саламе, – скорее всего, Брунс работает на оба ведомства, – шейх задумался.

– Я не хочу его сейчас убивать, но и брать его на акцию опасно. Однако он минировал лимузин Штрайбля и не предотвратил взрыв, – Саламе помолчал, – будь он агентом, он нашел бы способ связаться с кураторами, – Адольф отмахнулся:

– Немецкая разведка посчитала Штрайблей косвенным ущербом. Для них важнее поймать вас, то есть нас, – он обвел рукой кухню, – что можно сделать, только притворившись занятыми расследованием взрыва. Хорошо, что сюда приехал Краузе, – добавил Адольф, – с ним свяжутся и объяснят, как себя надо вести…

Сегодня газеты напечатали проникновенный некролог Штрайблям. Под статьей подписался даже ненавидимый консервативными баварцами левый канцлер Брандт. Похоронная месса и погребение должны были состояться после Олимпиады.

– Краузе знает свое место, – подытожил Адольф, – а что касается Брунса, то завтрашняя ночь покажет, что к чему, – Брунс загнал патрон в ствол пистолета-автомата, Адольф невольно вздрогнул. Прозрачные глаза Альбатроса, как его называли арабы, были спокойны.

– У него очень знакомое лицо, – Адольф понятия не имел, где сейчас обретался его старший брат по матери, – но это только совпадение, – Брунс невозмутимо отозвался:

– Именно так, мой господин, но я надеюсь на расположение ко мне шейха Али Хассана, – Адольф подмигнул ему:

– Завтра ночью ты сможешь доказать свою верность не словом, а делом, Брунс.

Сидя на подоконнике эркера, Фридрих Краузе рассматривал покрытые патиной купола башен Фрауэнкирхе. Несмотря на занятость, вчера он заглянул на воскресную мессу, куда пришли и журналисты. Краузе никогда не упускал возможности пообщаться с прессой. Под пепельницей лежал местный «Курьер». Фридрих всегда хорошо получался на фотографиях.