Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том четвертый

– Позвони вашим парням, пусть они все проверят, – то же самое Иосифу велела и тетя Марта.

– С Фридой все в порядке, – добавила она, – твои племянники трещат на двух языках, – сестра обещала в следующем году вернуться в Израиль.

– Я связалась с новым университетом в Беер-Шеве, – сказала Фрида, – они обещали взять меня на кафедру археологии, – университет основали только два года назад.

– Видишь, – ласково сказал Иосиф, – все забылось. Твой британский диплом имеет немалый вес, а до Беер-Шевы недалеко. Моше тоже служит рядом. Не забывай, в следующем году он ставит хупу, – о Маленьком Джоне в Лондоне не упоминали.

– Непонятно, что с ним произошло, – Иосиф дернул щекой, – они с Виллемом могли погибнуть, а что касается Маргариты, Джо и Марты, то их, кажется, похоронили, как и Максима…

Он велел себе не думать о Советском Союзе.

– Надо заниматься нынешней операцией, – Иосиф аккуратно сложил растрепанные журналы, – в частности, тем, что Ритберг пропал из Гейдельберга, – об этом сообщили ребята, навестившие университетский городок.

– Наш работник притворился заграничным аспирантом, – сказал Иосиф Пьеру, – на кафедре археологии ему объяснили, что доктор Ритберг еще не вернулся с раскопок в пещерах неподалеку от Нордлингена.

– Тоже в Баварии, – добавил Иосиф, – оттуда два часа на машине до Мюнхена, – инспектор подытожил:

– Вряд ли он сейчас занимается неолитическими орудиями труда. Думаю, что Ритберг решил лично побывать на Олимпийских играх, – Пьер отчего-то сказал:

– Я в следующем году тоже защищаю докторат, – Иосиф присвистнул:

– Тебе всего двадцать шесть лет, молодец. Хотя я тоже защитился в твои года, – он задумался:

– Ладно, поезжайте к Штрайблю, сопроводите его на матч. Может быть, он прихватит и Брунса, но вряд ли, он едет с родителями…

Пьер ловко втиснул пежо между дорогими машинами на обочине узкой улочки. Башни Фрауэнкирхе поднимались в лазоревое небо, над черепичными крышами старого квартала несся колокольный звон.

– Здесь их квартира, – Надя указала на буржуазный дом прошлого века, торчащий посреди средневековых особняков, – вот и Штрайбль, – она сверилась с хронометром, – он немец и не опоздает на матч, – адвокат позволил себе джинсы и рубашку-поло.

– Это его отец, – добавила девушка, – он показывал мне фотографии. Его родители сидели в концлагерях, – благобразный мужчина носил костюм с галстуком. Дама рядом простучала каблуками по булыжнику.

– Немцы есть немцы, – усмехнулась Надин, – она и на стадион носит Шанель. Они пожилые люди, Штрайбль поздний ребенок, – в разговоре с Надей адвокат вздохнул:

– Гитлер украл у папы и мамы десять лет жизни. Они встретились после войны, когда им было за тридцать, – хлопнули двери черного мерседеса. Пьер завел машину.

– Поэтому я и хотел малютку, – пежо последовал за лимузином, – в центре плохо с парковкой, – он понял:

– Мы не взяли у Иосифа бронежилеты. Ерунда, Штрайбль в полной безопасности. Но теракт может случиться на матче, пусть там и не играют израильтяне, – выбравшись из старого города, Пьер пристроился неподалеку от лимузина.

– Через пятнадцать минут будем на месте, – сказал он Наде, – у нас останется время на чашку кофе. Матч начинается в два часа дня, а сейчас только десять минут второго…

Выскочив на окружное шоссе, мерседес и пежо влились в поток машин.

С сыном за рулем адвокат Штрайбль-старший позволял себе расслабиться.

– Мальчик хорошо водит, – сказал он жене, – он аккуратный парень, – Матильда отозвалась:

– Ему пора жениться, мне хочется увидеть внуков, – Матильда часто думала о вдове адвоката Ферелли. Послав Рите письмо с соболезнованиями, она не получила ответа. Матильда не винила приятельницу.

– Вся жизнь в одно мгновение может полететь под откос, – вздохнула жена адвоката, – Микеле получил тюремный срок, – об этом они услышали в Ватикане, – Рита, наверное, приняла обеты или спряталась в глуши…

Матильда считала, что Герберт вырос разумным мальчиком. Сын не якшался с леваками, не курил травку и не заводил сомнительных знакомств. Муж посмеивался над ее торопливостью.

– Герберту только двадцать семь, – напоминал он Матильде, – в его годы я не думал о браке, – Матильда кисло сказала: «В его годы ты сидел в Дахау, милый».

Не забывая упомянуть о своем антифашистском прошлом, адвокат Штрайбль-старший, тем не менее, отказался от пенсии, положенной в Западной Германии узникам концлагерей. Матильда тоже не получала эти деньги.