Андрей Зайцев - Смута

Недалеко от Москвы в дороге он оказался неподалеку от того местечка, где обычно разбойники проезжих грабили. Вот и в этот раз остановили лихие людишки купеческий обоз.

Кое-кого убили, а самого купца захватили. Было их немного, пятеро всего. Тимофей вдруг сообразил, что может справиться с ними, если внезапно нападет. Так и вышло. Двоих разбойников он убил, одного тяжело ранил. А еще двое, бросив награбленное, утекли. Наверное, подумали, что служилые на них напали. Уж слишком уверенно неизвестно откуда появившийся мужик держал себя. Не иначе – на помощь надеялся.

Оно и к лучшему для всех. Если б не убежали, легли бы рядом с дружками на землю. А кто бы похоронил – одному богу известно.

Купец Петр Артемьев обрадовался нежданному спасителю.

– Я уж на тот свет собрался, – сказал он Тимофею. Сам был бледный, как холстина. – Откуда тебя бог послал?

– Мимо я проезжал. – Казак не знал, что отвечать.

– Я тебя теперь не отпущу.

– Да чего это? – удивился Тимофей, соображения гостевого человека ему пока непонятны были.

– А вот чего! – купец говорил как о чем-то само собой разумеющемся. – Пойдешь со мной в Москву.

– Да что я там не видел?

– Эх, друже! – улыбнулся купец, проницательно глянув на казака. – А ты бывал в Москве?

– Нет, не бывал, – честно признался Тимофей.

– А говоришь, чего не видел? Людей моих побили, видишь? Мне одному несподручно будет.

– Хорошо, я согласен, – подумав, сказал казак. – Только нам уходить отсюда быстрей надо. Варнаки могут вернуться с подмогой.

Начали они товары перетаскивать. Кое-что пришлось бросить. Купец до своего добра жадный был. С каждой мелочью носился, как нянька с младенцем.

– Удивляюсь я тебе, – сказал, глядя на него, Тимофей. – Вот ты только что под смертью ходил. А теперь трясешься, будто у тебя последнее отнимают.

– Ты, брат, хороший человек, – с теплотой в голосе ответил ему купец. – Но купцом тебе вовек не стать.

– А я и не стремлюсь.

И тут послышался им стон. Тимофей пригляделся к лежавшим на дороге разбойникам и заметил, что один из них вроде шевелится. Он-то поначалу подумал, что всех разом убил.

– Этот живой! – указал он купцу.

– Убить его надо! – крикнул Артемьев без раздумий.

– Да леший с ним, – отмахнулся казак. – И так помрет.

Добивать раненого ему не хотелось. Он и на поле боя такой же был. Когда другие бродили, раненых добивали, он уходил подальше с глаз долой. Кое-кто посмеивался над этим, но кто-то и понимал. К тому же многие, кто хорошо знал Медникова, не хотели с ним связываться. В бою он был хорош. Этого было достаточно.

– Как знаешь, – пожал плечами купец, схватив тюк с пушниной и перебросив на телегу. – Может, потом это тебе и зачтется. A может, придется пожалеть…

Сам-то он руки марать в крови не собирался. Если по правде – и не умел этого.

– Да господь с тобой! – усмехнулся Тимофей. – Он еще до темноты отойдет.

Артемьев его уже не слушал, полностью погруженный в свои заботы. Они решили отвязать двух лошадей, благо седла у него в запасе имелись. И бросить два воза. Уходить с одним возом, чтоб полегче было. Пока Тимофей, как более привычный к этому делу, седлал лошадей, купец заканчивал со снаряжением обоза.

– Эй, человече… – вновь услышал казак голос раненого. – Убей меня, чего мучить? Купчина правду сказал.

– Я тебе не помощник, – покачал головой казак, даже не обернувшись. – На том свете теперь свидимся.

Перед тем как уйти, Артемьев несколько мгновений стоял возле трупов своих людей, которых они положили около дороги. На похороны не было времени, ибо все они могли лечь рядом. Но какая от того польза?

Незавидная доля досталась христианам, хотя, как потом сказал купец, один из них был некрещеный.

– Поставлю свечку за упокой их души! – сказал Артемьев, усевшись на коня. – С богом, тронули!

«Поставишь, ежели дойдешь», – мысленно ответил ему Тимофей, оглядываясь по сторонам.

Купец знал иной путь, хоть и более кружной, но надежный. Надо было выходить на Казанскую дорогу. Но ведь и там их могла ждать засада.

Все же на этот раз им повезло. До самой Москвы дошли спокойно.

Солнце казалось чудовищно-огромным. Склоняясь к закату, оно багровело, как будто грозя опалить землю. Уж сколько раз, еще будучи мальчишкой, он наблюдал закат, удивляясь этой загадочной мощи, неподвластной человеческому разумению. Далекие предки-язычники порой не смели верить тому, что солнце может появиться вновь. И тогда смерть всему живому!