Валентин Гнатюк - Святослав. Хазария

А пока лежала Кагала женою томной, дожидаясь Стрибога, а выше по течению слева в неё впадала Елабузда, как подружка верная, что спешила чесать Берегине её длинные зелёные волосы и украшать их византийскими гребнями с борусскими янтарями.

Как раз в том чудесном месте, где Елабузда делала изящный изгиб, приближаясь к Кагале, стоял глиняный домишко некоего Огнислава-посадника. Был тот Огнислав ратником ещё при князе Игоре, и была дана ему земля эта князем Киевским, чтобы Огнислав следил за кочевниками и обо всяком их передвижении по степи за Кагалой тотчас княжеским посыльным докладывал.

Кругом простиралась степь, и не было поблизости ни единого дерева, ни груши какой дикой, ни берёзы, которую можно было бы в Семик-день наряжать. Только из деревянного колышка, что Огнислав забил в землю, выросла плакучая ветла, какие в изобилии растут у реки.

Конюшни, коровники да овчарни, что когда-то поставил Огнислав, теперь обветшали, скота в них почти не осталось – не было у старого воина прежних сил. Только за одним следил он по-прежнему строго – чтоб наверху древнего кургана была всегда большая куча сухой травы и камыша, на Кагале нарезанного. И если придут с войной кочевники, посадник должен ту траву зажечь и уходить дальше к Дон-граду. А другие посадники, дым завидев, тоже подожгут свои стога, и по тем сигнальным дымам все будут упреждены о нашествии неприятеля.

Но тихо было в степи. Ниоткуда не доносился стук копыт или лязг меча о броню. Мёртвая тишь лежала и среди могильников, что возвышались на другом берегу. Только травы слегка качались, источая дурманящий дух, да чуть слышно перешёптывались тугие, налитые золотом колосья злаков, просясь, чтобы их уже собирали в снопы.

– Завтра надо начинать жатву! – сказал Огнислав, вернувшись с поля домой.

И три старых робича стали отбивать серпы, обсуждая, как и что завтра делать.

Среди вжиканья стали о точильные камни, не сразу услышали далёкий шум. Но вот старый грек поднял голову и прислушался: мерный стук конских копыт почудился ему в нагретом воздухе послеполуденной степи. Остальные тоже оставили работу. И вскоре все поняли: да, скачут всадники, очень много! Услышал то и посадник, выскочил из дома. Одним духом взлетел на курган, вгляделся, приставив ладонь козырьком ко лбу. Потом сбежал вниз.

– Готовьте коней, запрягайте телеги, собирайте добро, сажайте детей!

Поднялась суета, и вскоре телеги были снаряжены и запряжены. Старый грек вывел детей – Огниславовых правнуков, посадил их, плачущих, на телегу, резво вскочил на передок и хлестнул по конским крупам кнутом. Кони борзо рванули с места и помчались, как вихрь, в направлении к Дону.

Огнислав выгреб жар из очага в кувшин, схватил его старой тряпкой и, взбежав на курган, навалил тлеющие уголья на камыш. Тотчас Семаргл простёр свои огненные персты к сухой траве и зажёг её, куча занялась огнём, вверх полетели золотые искры. Пламя было прозрачным и почти не давало дыма. Тогда Огнислав, спустившись, быстро наломал зелёных веток с ветлы и, уже задыхаясь от усталости, в последний раз поднялся на курган и бросил их в огонь. Густой белёсый дым пополз вверх.

Спустившись, Огнислав вскочил на телегу, где его поджидали два робича, и они подались к Дон-граду. Посадник всё время оглядывался: горит ли сигнальный огонь, исправно ли валит дым.

Проснулся тут Стрибог, пронёсся с полуночи до Кагалы-реки, пробежался рябью по водной глади, дунул на верхушку кургана и пуще зажёг огнище. Огнислав же увидел впереди себя дым из другого селения.

– Слава Стрибогу, исполнил я свой долг, – вздохнул посадник, – теперь детей спасти надобно!

Быстро летел конь, часто били копыта о степную высохшую траву, и вскоре вдали Огнислав различил свой воз. Хотел догнать, да никак не мог сравняться. Уже и кричать начал:

– Постой! Погоди! Аз есмь Огнислав!

Но старый грек старался вовсю, и кони несли его, как лихие ветры. Довелось тому греку побывать в руках у иронцев и яссов, и теперь не хотел он опять угодить в рабство. Да и про детей малых думал, чтобы не попали в руки к врагу.

Только через два гона настиг их посадник.

– Ох и добрые мои кони! Чисто ветры степные! – воскликнул Огнислав. – Да постой же, Анастас, надо дать передых, не то упадут и издохнут!

Обернулся грек, хотел что-то ответить, но вместо слов ещё крепче огрел по спинам вспотевших коней. Огнислав и сам оборотился и увидел чёрную шевелящуюся тучу всадников, которые приближались с полудня.