Валентин Гнатюк - Святослав. Хазария

– Нашли письмо? – отрывисто спросил Святослав.

– Да, княже, вот оно. – Издеба достал из-за пазухи кусок кожи, развернул. – Что написано, не совсем понятно, скорее всего – иносказание, а вот тут оттиск перстня имеется в виде льва… – Темник протянул письмо князю, а тот, мельком взглянув, передал Тайному тиуну с Варяжкой.

– Льва, говоришь? – переспросил Святослав, что-то соображая, и вдруг сжал кулак, ударив им по колену. Он почти сразу вспомнил, кому принадлежал золотой перстень со львом. Только у него был такой перстень, привезённый из Византии, когда мать Ольга плавала туда с посольством. – Олеша? – вопросительно-утвердительно произнёс князь.

– Он самый. Тем паче что старый хазарин был частым гостем у Гордяты, отца Олеши. Про письмо поведал мне молодой хазарин. Я слово сдержал, вернул ему товар, да ещё тот, что от погибших остался, забрать позволил. В нашем деле ещё одни уши среди хазар – не помеха. А уж остальных изменников исчислить труда не составило…

– Дякую, брат Издеба, за службу, кажется, понимаю теперь, что гибель Горицвета была не случайной! – Святослав невольно так сжал десницей яблоко меча, что косточки побелели.

– По всему, княже, для тебя засада уготована была, – тихо молвил старый темник.

– Назови изменников… – выдавил Святослав, превозмогая приступ душевной боли.

Издеба назвал имена, Святослав некоторое время сидел, понурив голову. Потом поднял взгляд на Тайного тиуна.

– Всё понял, княже, сейчас же тихо их возьмём и допытаем, – ответил изведыватель.

– Не только это. С сего дня, Ворон, кроме врагов внешних, надлежит нам ведать, что замыслили внутренние вороги. Для этого прикажу, чтобы дружинные начальники тебе всё потребное немедля сообщали, – мрачно закончил князь. – Мыслю, чем дальше, тем больше будет у нас внутренних врагов, уж больно много таких развелось, явных и тайных, которые, как ни крути, не волхвов наших, а попов византийских да римских слушаются…

Святослав, выйдя утром перед полками, был хмур. На обычное приветствие воинов ответил сдержанно. Молитву богам творил особо усердно. Потом, поблагодарив Великого Могуна и волхвов, князь обратился к дружине:

– Нынче ночью изловили мои вои хазарских лазутчиков. Те рекут, что я – хищный варяг, сродни нурманам… – Князь, помолчав, продолжил, словно отвечал на несправедливое обвинение: – Да, я варяг из рода ободритского, но не нурманского! Хотя речь нурманскую разумею и на ней с многими воями Варяжской дружины реку, которая нам ещё со времён Рурика служит. Добре ли служит, кияне? – возвысил он голос.

– Добре! – не совсем понимая, к чему ведёт князь, вразнобой ответили из полков.

– Да никогда никто из нас, княже, нурманом тебя не звал! – крикнул кто-то из темников. – Да и разве есть в том унижение? То только враги наши по народностям делить могут, чтоб столкнуть нас и ослабить Киевщину!

– Мы не унгары глупые, чтоб тем обманным речам верить! – добавил высокий, выдубленный горячими степными ветрами седоусый полковник пеших ратников, которые поздней ночью догнали конную дружину.

– А ты что скажешь, отче? – обратился Святослав к Великому Могуну, что стоял после молитвы чуть в отдалении у подножия холма.

Могун степенно огладил длинную бороду.

– А скажу я так, княже. Признаёшь славянских богов?

– Признаю!

– Чтишь Великого Триглава и Перуна как покровителя русских воинов?

– Всем сердцем чту! – отвечал Святослав, приложив руку к груди.

– Стоишь за Русь?

– До последнего вздоха за неё стоять буду! – сверкнув очами, отвечал князь.

– А коли чтишь славянских Богов и Пращуров, значит, ты – русич! – торжественно провозгласил волхв. – Ибо русичем зовётся не тот, кто лишь колером очей да волос хвалится, но тот, кто чтит заветы Богов и Пращуров, любит Русь и мыслит с нами как русич!

Святослав тряхнул оселедцем и опять обратился к дружине:

– Тогда, может, я не люб вам как воевода? Даю волю вольную – изберите себе нового князя, а я стану служить ему, как простой дружинник.

– О чём ты речёшь, княже? Как можно? – раздались недоумённые голоса.

– Ты чин свой храбростью заслужил!

– Ты – наш князь и останешься им! – заволновались воины. – А кто супротив выступит, тому голову усечём, а слово рекнёт – язык отрежем!

– Пойдём за тобой хоть на край света!

– Голову положим!

– Костьми за тебя и землю Русскую ляжем!

А варяжские дружинники стали сердито выкрикивать:

– Что с того, если мы варяги?