Валентин Гнатюк - Святослав. Хазария

– Будет исполнено, княже! – отвечал молодой Горицвет. – Какие велишь брать припасы?

– Никаких припасов, кроме поторочных сум. Ни возов, ни котлов не брать, конница не должна быть связанной. Возы могут за войском идти, но только для того, чтоб собирать оружие и отвозить в Киев раненых. И пусть не просят у меня помощи, я буду стремиться и сражаться там, где нужно, а не куда потянут возы.

– Сие верно речёшь, что лёгок будешь, – вновь отозвался Свенельд. – И врага можешь быстро настигнуть, но ежели сам удар получишь, так же борзо отлетишь и земли завоёванной не удержишь. А с обозами всё взятое у врага сбережёшь, и припасы всегда под рукой будут. И зачем врага упреждать? Во внезапном нападении – половина победы.

Святослав резко вскинул голову, будто его кто ударил, и ответил, как ножом отрезал:

– Я не тать, а русский князь и иду как воин. И отныне всегда буду врагов упреждать, что иду на их землю, пусть решают, покориться мне или принять честную битву. Сокол побеждает стремительностью, а византийские хитрости и хазарское коварство нам, русичам, не к лицу! – Он отвернулся и смахнул непроизвольно набежавшую слезу, видимо вновь вспомнив о Веряге.

– Делай, княже, как знаешь, – глухо обронил Свенельд, – я не могу тебе отныне перечить…

Ранней весной, когда ещё студил по ночам землю уходящий на полночь Мороз-батюшка, пришла к Берестянской пуще семья огнищанина Звенислава Лемеша.

На прежнем месте прожили они четыре лета, теперь пришло время искать новые нетронутые угодья, где поля будут давать щедрый урожай злаков.

Место понравилось всем: и старому деду, и самому Звениславу, и троим его сыновьям – Вышеславу, Овсениславу и Младобору. Земля была ровной, с полуночи её защищал могучий лес, а невдалеке протекала небольшая речка, в чьих камышовых заводях должно водиться изрядно рыбы.

Огнищане стали выпрягать лошадей из возов, отвязывать коров, коз, распутывать ноги ягнятам и овцам, снимая их на землю. Те, почувствовав под ногами твёрдую опору, радостно заблеяли.

Накормив скот и перекусив с дороги, принялись за работу. Четверо мужчин, взяв заступы, приступили к привычному для огнищан делу: рытью ямы для жилища. Комья влажной жирной земли полетели в стороны, потом пошла рыжая глина и жёлтый песок. Женщины – жена Звенислава Живена и невестка, жена старшего из сыновей Вышеслава, Беляна – пошли в лес за сушняком для костра. Старый дед Лемеш, корень Рода, весь белый и высохший, как степная кость, отправился с правнуками Ярославом и Цветеной к реке, чтобы поставить верши на рыбу. Ярослав, не по летам серьёзный, вёл себя важно, помня, что скоро ему исполнится семь годков, и, значит, обреют волосы, оставив только хохолок на темени, и вставят в ухо серьгу. На прежнем месте часто долгими зимними вечерами, слушая шуршание мышей за бревенчатыми стенами землянки, Ярослав, затаив дыхание, внимал рассказам прадеда о старых временах, храбром князе Олеге Вещем и походах на хитрых греков. Пятилетняя Цветена, как малый воробышек, прыгала и щебетала, тоже радуясь красивому месту, речке и лесу.

День за днём, от утренней до вечерней зорьки, трудилась семья Лемешей, и боги радовали их погожими днями. Поэтому к весеннему Яру уже было засеяно поле и готова яма-землянка на две половины. В первой – топить печь, готовить еду и спать тут же на лавках, а старому деду на печной лежанке греть косточки; внизу же, возле тёплого, спать Вышеславу с Беляной и детьми. А вторая половина – Красная. На той половине богам молиться, – с прежнего места привезли с собой деревянные фигурки Даждьбога и Белеса, – в праздники за большой стол садиться, за белы руки туда невестку вводить для сына, и если какие гости-родичи приедут, чтобы на Красной половине привечать и усаживать. А также страву справлять по умершему или отмечать приход в явский мир долгожданного младенца.

Ещё подготовили ямы-землянки для скота: одну – для коров, телят и ягнят, другую – для овец и коз, а третью – для лошадей и кур. Осталось только закончить яму для хранения урожая, который ещё только прорастал в поле.

В заботах незаметно подоспели Купалины дни.

Овсенислав с Младобором затопили свежесрубленную баньку-мовницу и натаскали воды в большой медный котёл. Им помогал Звенислав Лемеш, следя, чтобы вода закипела ключом, а крупные камни, на которых стоял котёл, накалились как следует. Вскоре ядрёный, настоянный на травах и еловом лапнике, парной дух бани заполнил всё пространство. При каждом осторожном вдохе он живительным огнём очищения входил в лёгкие, наполняя тело приятной истомой купальской чистоты. Душа вместе с телом и мыслями становилась невесомо-спокойной и сама собой воспаряла в бездонную высь, подобно лёгкому облачку в пронзительно-синем небе.