Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание

– А ну, ребята, на вёсла, молодёжь выручать! – крикнул Орёл. – А ты, – обратился он к чумазому подмастерье, – живо в Стан за подмогой!

Схватив на ходу верёвки, некоторые из мастеров, рыбаков и охоронцев попрыгали в две другие лодии и отвалили от берега.

В этот миг Святославова ладья, видимо налетев с ходу на неприметный под водой камень, вдруг резко подпрыгнула, накренилась и перевернулась. Гребцы оказались в воде, и теперь уже никто, кроме них самих да батюшки Перуна, прийти на помощь не мог. Стремниной их повлекло вниз, туда, где в окружении белой пены грозно рычал водоворот.

На берегу послышался топот – это с сотней дружинников примчался оповещённый о несчастье воевода Свенельд.

При взгляде на реку сердце Свенельда сжалось. Беда! Не дай боже, с княжичем что случится, не сносить тогда головы! А где же Гарольд, сын? Неужто тоже там? Какое лихо, худшего нельзя было и придумать!

Проклиная беспечность охоронцев и призывая на помощь всех богов, Свенельд, стараясь не глядеть на посеревшие лица начальников, раздавал короткие и резкие, как удары плети, наказы.

– С верёвками, живо! Не допустить до водоворота! Сам головы поснимаю, ежели не спасёте княжича! – хрипло скомандовал он, и дружинники помчались на лошадях вниз по реке.

Когда Святослав понял, что им не выгрести против стремнины, он, барахтаясь в воде, сиплым голосом велел находившимся рядом товарищам:

– Давайте… по течению… Только забирайте… ближе к правому берегу… вынесет…

Самым трудным было пристать к берегу, прежде чем их унесёт к острым валунам, некоторых уже больно ударило о подводные камни. Но вот впереди показались дружинники во главе со старшим Горицветом, которые бросали арканы и сами, обвязавшись верёвками, кидались в стремнину и вылавливали незадачливых гребцов. Живы оказались все, только двоих вытащили без памяти и долго приводили в чувство, откачивали и поили вином.

– Хорошо, что не попали на камни, а оттуда – в водоворот, – возбуждённо говорили очевидцы, – иначе костей бы не собрали! Слава Перуну, всё обошлось!

– А может, княжича сам Перун милует? – задумчиво произнёс старый мастер и, покачав головой, отправился к своим недостроенным лодиям.

Когда поулеглись первые страсти и минули самые худшие опасения, Ольга, вызвав в гридницу Свенельда и Святослава, разразилась страшной грозой.

– Чтоб с нынешнего дня, с этой самой минуты мне больше никаких вёсельных походов и забав с лодиями! Никаких построек и маханий топором, будто на верфи работников не хватает! Для того ли я велела боярских детей собрать, чтоб они, как простые рукомысленники, лодии себе на погибель строили? – метала она молнии в Свенельда. Затем повернулась к Святославу: – Ежели ещё раз кого на верфи увижу, тотчас велю разогнать всю Малую Дружину!

Хмуро молчавший и переминавшийся с ноги на ногу княжич вскинул голову.

– Не надо, мамо! – просительно испуганно проговорил он. В голосе матери была такая решимость, что он почувствовал – угроза может исполниться. Как же тогда без воинского учения, без Малой Дружины, в которой вся его жизнь и мечты?!

Глаза княгини пылали неукротимым огнём.

– Подите вон с очей моих! – велела она. – А тебе, воевода, в последний раз реку: за князя головой отвечаешь, нынче она с тебя едва не слетела…

Княжич со Свенельдом разом вышли из гридницы. Воевода вздохнул, развёл руками, – мол, такие вот, брат, дела, – и пошёл во двор. Святослав слышал, как застучали копыта его коня. Постояв ещё некоторое время в нерешительности перед закрытой дверью гридницы, княжич тихонько потянул за кольцо. В проёме он увидел мать, закрывшую лицо руками и уронившую голову на широкий стол. Всё её тело содрогалось от бурных рыданий. Пожалуй, впервые княжич видел мать плачущей и растерялся.

Проскользнув в дверь, он несмело подошёл ближе, но княгиня никак не реагировала на его присутствие. Тогда он осторожно прикоснулся к плечу.

– Прости меня, мамо… – Слова прорывались тяжело, с усилием.

Ольга не отвечала.

– Ты же знаешь, это не нарочно вышло… я не хотел… прости! Ольга подняла голову, взглянула на сына с такой болью и нежностью, что у него защемило внутри, потом обняла его, крепко прижав к груди, и заплакала ещё сильнее.

– Обещай мне… сынок… – прорывалось сквозь горячие слёзы, – обещай… что ты никогда больше не пойдёшь на реку… не свяжешься с водой…

Святослав почувствовал, как по его щекам тоже побежали горячие слезинки.

– Обещаю! – по-детски всхлипнул он и в свою очередь обнял мать.