Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание

– Многое из увиденного тебе ещё непонятно, – говорил кудесник, когда они возвращались к избушке. – Но теперь оно всегда будет жить в твоём сердце, и по мере созревания ума ты сможешь оценивать всё по-иному…

– Жалко, что видения кончились, – вздохнул Святослав, – они были страсть как интересными…

– О, ты прикоснулся только к самой малости! Впереди ещё столько непознанного, что не хватит и целой жизни, а нам с тобой лишь один годок выделен. Так что давай дальше трудиться! Принеси-ка нож, – велел кудесник, – я покажу тебе, как вырезать деревянную ложицу…

Крепкие кони играючи несли княжеские сани сквозь снежную круговерть, вздымая копытами облачка морозной пыли.

Неисчислимые рати снежинок стремились к земле, принаряженные белым убранством дубы и берёзы выглядели не менее красиво, чем роскошные сосны и ели. Метель, бушевавшая несколько дней, наконец, поутихла, и Ольга решила наведаться в загородный терем, а заодно и прокатиться по свежему воздуху. Справившись с делами, она возвращалась в Киев.

Верховые гридни, сопровождавшие княгиню, молодецкими посвистами и гиканьем подзадоривали лошадей, гарцевали, стремясь показать свою удаль, и просто радовались погожему морозному дню и наступающим Колядским святкам.

Невесёлые думы Ольги понемногу развеивались. На неё, родившуюся и выросшую в Плесковских местах, эта белая морозная круговерть тоже оказывала воздействие, подобно колдовским чарам. Казалось, ещё немного сумасшедшего полёта сквозь волшебство белой пелены, и она очутится в памятном с детства краю бесчисленных озёр, плёсов, чистых рек и могучих дубовых лесов, в своей маленькой веси Выбутово, где она именовалась ещё не Ольгой, а Прекрасой, споро управлялась со всякой работой, а перед праздниками, напарившись в бане, с визгом удовольствия вместе с другими девушками ныряла в ледяную воду. А однажды по весне, когда пробудилась природа и вешние запахи дурманили голову, лишая по ночам сна и наполняя непонятным томлением крепкую девичью грудь, в Выбутово приехал новгородский купец, давний знакомец отца. Они вдвоём долго о чём-то толковали в горнице, а когда она по просьбе отца принесла свежего берёзового сока, то почувствовала на себе пристальный, будто оценивающий взгляд дальнего родича. Приученная не задавать лишних вопросов, Прекраса ждала, всякий раз внутренне замирая, что родитель вот-вот сообщит ей или матери о причине приезда гостя. Но ни в тот день, ни после отец так и не проронил ни слова. Случай сей уже почти выветрился из девичьей памяти, когда через две или три седмицы в их крохотный посёлок пожаловали неожиданные гости – пять или шесть незнакомцев в богатой одежде, на дорогих конях, а с ними около трёх десятков вооружённых воинов. Отряд достиг веси уже в темноте. По деревянному настилу двора застучали лошадиные копыта, послышались голоса, началась, как обычно в таких случаях, суета. Несколько человек остановились на ночлег в их доме. Одним из них был тот самый купец-родич, а среди троих других девушка сразу отметила кряжистого мужа лет тридцати. По всему было видно, что он самый главный в этом отряде. От незнакомца исходила сила и уверенность, говорил он мало и негромко, но всякое указание его исполнялось тут же. Женским чутьём Прекраса угадала в нём настоящего воина, смелого и решительного. У такого слово и меч друг от друга неотделимы. Воспитанная на представлении, что именно таким и должен быть настоящий муж, Прекраса чувствовала приятное волнение, когда приносила еду и питьё гостям. Когда же незнакомец окинул взором её ладную, источающую весеннюю девичью силу фигуру, то она с удовольствием полоснула его своим особенным взглядом, который разит прямо в сердце, не разбирая, хорошо ли владеет мечом супротивник и есть ли на нём кольчуга и латы.

Поутру, когда гости спустились к берегу, чтобы подле Выбутовских порогов переправиться на другую сторону реки и Прекраса, как обычно, принялась помогать отцу, незнакомец вновь оказался подле. Он некоторое время молча наблюдал за сноровистыми точными движениями девушки, а потом, улучив момент, спросил:

– Скажи, девица, а где ты так наловчилась взглядом, что стрелой на лету бить?

– Тот взгляд рождается в ответ на настоящую силу, что исходит от мужа храброго. А коли нет силы, то нет и взгляда, – ответила, чуть смутившись и зардевшись от внимания, Прекраса.

Про то, кто этот незнакомец, она не ведала, сколько ни выпытывала отца. Тот только прятал улыбку в бороду, а иногда и серчал. За весною запело, застрекотало кузнечиками в травах лето душистое, прибавилось забот по хозяйству, и робкие девичьи надежды той нечаянной встречи потихоньку таяли, как последние снежные сугробы по весне. Вот уж и лето потянулось к закату журавлиным клином, закружились в прозрачном воздухе жёлтые листья, посланцы осени. И лишь когда сам князь Руси Ольг, отправившись в полюдье, вдруг приехал в Выбутово, Прекраса узнала, что её сватают за Ингарда (Игоря) Руриковича. Когда уже отец с князем сладили дело и отец объявил ей своё решение, девушка вначале оробела, она растеряно воскликнула, обращаясь не то к отцу, не то к князю: