Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание

Справа в колышущемся от зноя воздухе поднимаются клубы пыли. Опять атака степных варваров? Военачальники дают приказ готовиться к схватке. Но что это? Пыль не серая, а какая-то белесая. В небо с тревожными криками взлетают птицы, а вскоре, не боясь людей, навстречу живой лавиной мчатся степные звери: сайгаки и туры, корсаки и волки, вместе с ними скачут зайцы, бьют крыльями дрофы и стрепеты, рыжими молниями мелькают лисицы. Это не пыль, а дым! Горит степь, и ветер дует прямо в лицо!

Против такого врага бессильны меткие стрелы, острые копья и мечи, щиты и палицы, – эта мысль доходит до каждого. Лошади взвиваются на дыбы, испуганно ржут и поворачивают вспять, не слушаясь всадников. Кричат перепуганные ослы и верблюды, в сутолоке сцепляются обозные телеги. Огромное войско разворачивается, и начинается бегство, гонка с огненной смертью, несущейся по пятам на быстрых крыльях ветра.

Когда проходит вал огня, на ошалевших обожженных персов обрушиваются тьмы русов, и начинается сеча.

– Матерь-Сва с нами! Слава Индре-Перуну! – загремели боевые кличи русов. По дымящейся степи они помчались на врага, и теперь это был уже не набег одного-двух полков, а выстроенные боевым порядком крылья конницы, за которыми, сверкая медными наконечниками копий, двигались пешие рати.

Жуткая кровавая сеча закипела средь выжженной полуденной степи. Падали в пепел пришедшие за добычей и рабами персы, падали осенённые лучами златокудрого Хорса русы, в последний раз обнимая горячую землю. Чёрный пепел вихрился над полем битвы, перемешанный с серой пылью, и белесый дым стлался над степными просторами, заволакивая зерцало криницы. Вскоре там уже ничего нельзя было разглядеть.

– Мать-Сиромаха к тому времени уже стара была, но дельным советом помогала новому вождю – Кнышу. Дарий бежал, земля осталась за Пращурами. Больше персы на нас не хаживали. А потом иранцы и вовсе стали в дружбе с нами, – заключил отец Велесдар. – Ну, хватит на сегодня, пойдём-ка рыбы в озере добудем да юшки на обед сварим.

– Выходит, деда, Пращуры наши давно в этих местах живут? – спросил Святослав по пути к озеру.

– С самых прадавних времён, – отвечал Велесдар. – Только называли их в разные времена по-разному. Когда ещё Великая Стужа была, наши Пращуры, защищаясь от ветра и холода, носили бараньи жупаны с высокими воротниками-комырями, за то их и прозвали Комыри или Киморы. Потом, когда с греками торг вели, продавали скот, который в древности «скут» назывался. А греки по-своему произносили «скуфь», а Пращуров прозвали «скуфами» или «скифами», то есть «скотоводами», а их высокие бараньи шапки «скуфьями». А когда они на священной Рай-реке жили, то назывались Орайцами или Арийцами. Те племена, которыми Мать-Сиромаха правила, получили название «сиромахи» или «сириматы». По месту обитания многие племена назывались – древляне, которые в лесах жили, поляне – в полях, дрягова – в болотах, сиверцы – на полуночи. А также по виду занятий – вены, оттого что вено венили, то есть снопы вязали; серпы – тоже хлеборобы, которые серпами жали; рыбоеды в основном рыбой питались; млекане – молоком; будины грады деревянные искусно строить-будовать умели. Тавры быков разводили; костобокие прославились тем, что первыми научились делать костяные панцири, и много всяких других было племён. Однако все они себя Славяно-Русами называли, оттого что богов своих славили, по цвету волос все русыми в те времена были и с другими племенами не смешивались. Потом, правда, смешения начались, – с оланцами-ланями смешались, получились русо-лани, с древними кельтами – венды, с иранцами – иреи. А нынче уже тех смешений не перечесть – войны, походы, переселения, – всё оставляло след в русских родах.

– Ты говорил, – снимая рубаху, чтобы залезть в воду, продолжал Святослав, – что русы аж в Индику ходили?

– Ходили, а потом вернулись назад к Волге, а затем и дальше на заход переселились. Среди них был и род праотца нашего Ория с сыновьями, но про то я тебе завтра расскажу. Давай бери острогу да высматривай рыбу, что пожирнее…

Назавтра Святослав проснулся с радостным предвкушением продолжения чудных видений. В охотку совершил утреннее омовение, поупражнялся в подражании ходьбе и бегу разных зверей и, наполнившись ожиданием, присел у криницы, где Велесдар уже творил заговорную молитву на воду.

И вновь предстало видение.

Седой, но ещё крепкий старик и вместе с ним трое рослых юношей стояли у подножия высоких гор, глядя на зелёные благодатные долины, на которых паслись стада и отары.