Вальдемар Крюгер - Чита – Харбин

Неспроста поднимался дед каждое утро в такую рань. Заглянув в стайки, дед Андрон брал пешню и шел к озерку, чистить проруби. Чтобы они меньше замерзали сплел он маты из соломы и ивовых веток. Набрал воды себе в ведра, попил скот, положил наверх соломку, и потопал с коромыслом в зимовье завтракать.

В случающиеся оттепели укрытые проруби не замерзали, в Крещенье не помогали и соломенные латки. То не беда, приговаривал дед Андрон, скинув на снег полушубок, долбя усердно лед пешней. Не забывал он и традиций. Кряжистый, как листвяжный сутунок, перекрестившись, окунулся дед Андрон в ледяную воду и выскочив с вытаращенными как у карася глазами, облачившись наскоро в шубенку и валенки на босу ногу, бежал трусцой в скутаную [112] Скутаная (баня) – натопленная Дарьей баню. Хлеща себя нещадно пихтовым веником, то и дело приговаривал «Ах моя банёночка, ласкова бабеночка!» Напарившись, пил долго чай с сушеной малиной. Как не уговаривал он искупаться с ним ядреную телом Дарью, не соглашалась она. Ну тебя к лешему, а то еще спину в бане потереть попросишь. Степа попробовал разок, окунулся до пояса и вылетел пробкой. Зашлось сердечко у пацана, зуб на зуб не попадает, кое-как добежал до бани.

Дед Андрон поглядел вслед, прогудел в седую бороду, – худоват ишо, жирка не нагулял, – и шагнул смело в прорубь во второй раз.

– Хо-ро-ша водица, адали парное молоко! – только и успел проговорить Андрон, после чего выскочил наружу, потрусив резвой рысцой следом за Степой. Да дед Андрон, старый конь борозды не испортит, но и глубоко не вспашет.

Каждый день трудились Андрон, Дарья и Степа в поте лица. Эти утром управившись со скотиной дед Андрон и Степа поехали на двух конях за сеном. От широкого проулка, разделявшего крытые соломой вместительные стайки от огороженных березовыми жердями пригонов, куда выгоняли на день скот для кормежки, блестящий зеркалом зимник шел резко в гору. Цокот кованых на полный круг [113] На полный круг – все четыре копыта коней нарушил тишину дремлющего под шапками кухты зимнего леса. Мороз на восходе солнца сделался еще крепче. По правую руку, на востоке, порозовела, наливаясь цветом спеющей малины лысая макушка сопки и вот уже первые лучи, пробив себе дорогу сквозь пушистый куржак на ветвях елей, осыпали искрящимися алмазами припорошенную снегом крышу зимовья, над которой поднимался белым столбом печной дым, растворяясь где-то высоко-высоко в лазури бездонного неба. Чуть поодаль, рядом с пригоном, золотился омет ржаной соломы, к которому тянулись через жерди выпущенные на прогулку бычки и нетели.

Подъехав к начатому зароду, дед Андрон встал на воз, Степа сбрасывал сверху пласты спрессовавшегося сена. Несмотря на солидный возраст, седьмой десяток лонись [114] Лонись – в прошлом году разменял, Андрон умело укладывал, перехватывая ловко на лету тяжелые навильники. Зеленое остречное сено, с диким клевером и вязилью, издавало ароматы прошедшего лета, навевая Степе воспоминая о дедушке Бурядае. Зимой отец не пускал его в степь, вон дома работы невпроворот, да и откочевал Бурядай с баранами поближе к монгольской границе, туда, где меньше снега.

Но и на заимке было много интересного. Уложив два воза, придавив нагруженное сено бастриками [115] Бастрик – прочная жердь для стягивания воза сена, соломы или снопов. и увязав веревками, свитыми из конопли дедом Андроном, отправились в обратный путь, сделав остановку в осиновом околке, где Степа насторожил петли на зайцев. Еще дорогой сюда проглядел он себе все глаза, надеясь заметить пойманного косого. Сбегать бы поглядеть, но увы. Такой казалось бы добродушный дед Андрон был строг, делу время потехе час. Вилами шибче шевелить малый будет. Нагрузим сено – тогда иди смотри.

Положа руку на сердце деду Андрону и самому хотелось бы пойти со Степой, проверить ловушки, но лыжи были лишь одни, да и заморился старик, курнуть лучше, глядишь полегчает. Привстав на цыпочках, пытался он разглядеть, что происходит в осиннике, не забывая давать советы.

– Ты голой рукой не трожь, петлю-то, учует ушкан, отвернет.

Степа, несмотря на свой юный возраст, считал себя уже опытным охотником. Сам с усами. Со знанием дела находил он узкие места, где заячье тропа проходила под поваленным деревом или пробиралась сквозь густые заросли, где косому волей-неволей приходилось трусить набитой тропой. В таких местах и ставил свитые их конского волоса петли.