Жюльетта Бенцони - Женщины Великого века

– Угораздило же меня влюбиться! – говорила она своему автору. – Из-за тебя моя жизнь превратилась в кошмар, но самый худший кошмар – ты сам!

Разумеется, Расин нисколько не изменился по отношению к ней и вел себя по-прежнему. За сценами следовали сцены, имевшие основание или нет, но неизменно бурные. Иногда у Расина они сменялись моментами жестокого раскаяния или периодами истовой набожности и отстраненности, когда поэт замыкался в себе. Но Мария все равно его любила.

Как-то вечером она обнаружила в своей уборной записку. «В ”Баязете” особенно удачно отражены темные стороны любовной страсти. Автору, очевидно, они хорошо знакомы. Предупреждение, сделанное мной однажды, остается в силе. Мадемуазель, будьте осторожны!»

У Марии и так было плохое настроение. Пожав плечами, она не только разорвала записку на мелкие кусочки, но и сожгла их в пламени свечи, после чего отправилась на ужин с Депрео.

А Расин все продолжал «писать для Шанмеле» свои великолепные пьесы. Годы словно были не властны над его страстью к Марии. В 1673-м увидел свет «Митридат», и в том же году Расин был принят во Французскую академию. Годом позже из-под его пера вышли «Ифигения» и «Гофолия», прошедшие сначала в Версале, а затем и в Париже с огромным успехом.

– Невозможно удержаться от слез! Все представление испытываешь непередаваемый восторг… – признавалась маркиза де Куланж.

Слава Шанмеле росла вместе со славой драматурга, ведь она была живым воплощением его героинь. Король пожаловал Расину дворянский титул и назначил его своим советником. Даже клика интриганов, врагов поэта, приутихла, настолько явным было благоволение к нему монарха.

Но число врагов продолжало расти. Никакие почести не способны были изменить характер Расина, он остался все тем же бескомпромиссным гордецом. Добряк Лафонтен тоже перешел в стан его противников, и его часто видели в особняке де Невер, где тогда жила герцогиня Буйонская. Теперь баснописец стал центром притяжения недоброжелателей Расина, которые отслеживали каждый его шаг, поджидая, когда он совершит ошибку, которая будет ему стоить расположения короля.

И вот в 1676-м Расин преподнес Шанмеле новую пьесу, которую решили немедленно репетировать, и там враги, наконец, нашли то, что искали годами.

– Эта пьеса – чистое безумие! Ты не подумал, какие возможности открываешь для своих противников?

– Не вижу, чем именно.

– Любой усмотрит намек на то, что сейчас происходит во дворце. Сам король может повернуться к тебе спиной.

– Ну, это уж слишком, король!

– Хорошо, Монтеспан, что, по сути, одно и то же.

Расин, небрежно кивнув, протянул руки к огню, пылавшему в камине. В декабре на Париж обрушился страшный холод. Из окон его дома, выходивших на порт Сен-Ландри, в западной части острова Сите, виднелся берег в снежных сугробах и застывшие, покрытые искрящимся инеем баржи. По еще не замерзшей Сене, увлекаемые течением, медленно плыли серовато-зеленые льдины. Сидя в кресле, Мария посмотрела на своего друга с нежностью, смешанной с неудовольствием.

– Монтеспан нечего видеть в этой пьесе, – сухо проговорил Расин. – Там нет ничего, касающегося фаворитки.

– Отдельные стихи содержат прозрачные намеки, которые тотчас же наводят на мысль о ней.

– Скажи, какие?

– Не смей со мной лукавить! – раздраженно бросила Мария. – Оставь это для других. Я тебя слишком хорошо знаю. Вот что я имею в виду:

– Все в Париже в один голос объявят, что это достоверный портрет прекрасной маркизы!

– Это лишь докажет, что Париж набит глупцами. В любом случае я ни слова не изменю в тексте. Либо она будет поставлена в таком виде, либо не будет поставлена вовсе.

Вздохнув, Мария встала и бесшумно, как кошка, приблизилась к окну, вглядываясь в зимний пейзаж.

– Она будет поставлена, ты это отлично знаешь, но вот долго ли продержится, не знает никто.

Вместо ответа Расин опять сделал неопределенный жест, не вставая с места. Он сидел к ней спиной. Отойдя от окна, Мария приблизилась к большому письменному столу, заваленному бумагами. Сверху лежало распечатанное письмо, она взяла его и тут же отбросила.

– Ну что? Есть новости от тетушки из Пор-Рояля?

Мгновенно повернувшись к ней, Расин побагровел от гнева и в сердцах произнес: