Сергей Смирнов - Ускорник (сказка). Часть 1

Хрещагин всегда был рад, используя свой воровской фарт, добыть разведсведения где-нибудь на базаре в чифирне-притоне, доложить о них пахану-ротному, дождаться проверки сведений и приказа от сходняка батальонного командования, а после с лихостью налётчика участвовать в операции. Конечно, на операции можно было и буйну голову сложить, и потерять половину подельников из числа бойцов отделения, но если остаться в живых и получить новую дозу адреналина и медаль «За боевые заслуги», жизнь становилась ещё красочнее и интереснее.

Для Вени это была вообще не жизнь, а малина. У него на войне было всё, о чём только мог мечтать девятнадцатилетний деревенский пацан: свой дом – отдельная палатка, японский телевизор и двухкассетный магнитофон. Ему доставляло удовольствие осознание своего превосходства над теми, кто слабее или моложе. Но до дедовщины Веня никогда не опускался. Дедовщины на войне нет и быть не может. Здесь никто не будет разбираться, что положено дедушке, а что – духу и кто шмальнул тебе в спину – дух-афганец или дух из твоего отделения, которого ты вчера заставил стирать свою форму. Уважительное отношение отцов-командиров тоже подстёгивало тщеславие десантника. Да, конечно, там шла война, погибали наши солдаты и офицеры, но в целом всё было пристойно и намного интереснее, чем в родном совхозе.

Дембель солдата-срочника был неизбежен, как крах мирового капитализма. Вот почему Веня после дембеля и решил поступить в школу прапорщиков, после которой он надеялся вернуться на старое место в ДРА, но уже в новом качестве и с новой зарплатой, тем самым изменив свою судьбу, а возможно, и судьбу всего мирового капитализма. Единственным препятствием был тот факт, что после окончания упомянутого учебного заведения надо было дождаться замены и перевода в родную бригаду, находившуюся уже почти в полном составе в ДРА. С этим надо было смириться, и бравый военный усердно считал портянки на вещевом складе означенной части, ожидая своей очереди в пекло войны.

– Так вот, товарищ рядовой, помывка вашей роты осуществляется в четверг. Соответственно, приходите за означенным имуществом в среду в часы, указанные в расписании работы вещевого склада. Всё ясно? Кругом, шагом марш!

Прапорщик Хрещагин профессионально отшил наглого каптёра и продолжил ознакомление с документацией склада.

– Товарищ прапорщик, ну пожалуйста, отпустите хотя бы бельё. Командир роты приказал, ведь мне потом целый день всё пересчитывать, да по размерам разложить надо будет, – не унимался Светлов.

– Знаю я, чего тебе пересчитывать и раскладывать надо будет. Для себя и для друзей-дедов ты, конечно, всё правильно пересчитаешь и разложишь, а духам, как обычно, бельё на три размера больше или меньше достанется.

– Что выдадите, то и достанется, товарищ прапорщик.

– Ну вот что, у тебя список личного состава с размерами с собой?

– Никак нет. А зачем? Я всё и так помню.

– А я не помню и помнить не собираюсь. Бегом в роту и принесите мне, товарищ рядовой, список личного состава с размерами, заверенный старшиной и командиром роты. Если через пятнадцать минут его у меня на столе не будет, то бельё получите только в среду при предоставлении упомянутого списка. Задача ясна?

– Так точно.

– Выполнять! Бегом марш! Время пошло.

Прапорщик Хрещагин уткнулся опять в складские книги и описи.

– Чёрный, всё ясно? Вперёд!

Витёк, стоявший во время разговора у входа на склад, не особо следил за сутью разговора. Он не сразу понял, чего от него хотят, и потому уставился тупым вопрошающим взглядом на Хрещагина. Хрещагин, хоть и не считал себя сентиментальным человеком, но, будучи по сути своей Робин Гудом, не желавшим пролития крови без пользы для себя, решил заступиться за духа.

– А при чём тут этот Чёрный-рядовой? Приказано было вам. А вы для этого рядового даже не старший по званию. Так что ваше время в ваших руках.

Вениамин знал, чем чревато подобное заступничество для духа в казарме после отбоя, и решил немного исправить ситуацию:

– Давай, каптёр, сбегай сам. А твой дух мне пока поможет сапоги пересчитать и тюки с ними на верхние полки закинуть. Хотя, в принципе, мне без разницы: хочешь, ты тюки ворочай, а дух до роты за бумажкой смотается. Выбирай.

– Да нет уж, спасибо, товарищ прапорщик. Наворочался я в своё время и тюков, и других тяжестей.

С этими словами Свет развернулся и поплёлся в казарму. Витёк же не знал, что делать дальше, и потому стоял молча у пожарного щита. Прапорщик с надрывом изучал складскую опись. Было видно, что складская логистика была непривычным для него делом.