Виталий Надыршин - Светлейший

Министр же устало, но с явным облегчением, словно освободился от тяжёлого груза, выдохнул. Было видно, что он своего добился.

Граф аккуратно прикрыл половинки дверей кабинета, замурлыкал модный мотивчик и начал медленно спускаться по лестнице…

– Вот и солнышко опять вышло! Слышал, Томас? – довольным голосом произнёс он. – Собирайся, малый…

Не поднимая глаз, Томас скривился.

Ему было страшно срываться с места и ехать в какую-то дикую Россию, да с хозяином не поспоришь…

…Хлопоты по сватовству герцога затянулись надолго. За это время умер отец невесты, Пётр I, и бракосочетание свершилось только в мае 1725 года. Императрица Екатерина I настояла на включении своего зятя, Карла Фридриха, во вновь созданный Верховный тайный совет. Вчерашний «бедный родственник» и его министр граф Геннинг Бассевиц в России стали пользоваться большим влиянием. Томас был счастлив.

Поначалу всё складывалось удачно для зятя русской императрицы. Екатерина I благоволила к своим дочерям, Анне и Елизавете. Наверное, присматривалась к мужу старшей дочери и всё решала, какая из дочерей достойна престола.

Но судьба распорядилась по-своему. Императрица вдруг заболела и вскоре умерла. Власть в России почти полностью перешла в руки князя Меншикова, у которого были свои дети и свои планы на престол.

В июле 1727 года герцог Голштинский вместе с супругой Анной Петровной вынужден был покинуть Россию. С молодой женой он вернулся в Киль, где в феврале следующего года Анна Петровна умерла, родив сына Карла Петера Ульриха. У Томаса тогда родились двое своих детей, и он смог удачно устроить жену кормилицей для сына хозяина.

С самых ранних лет старый хозяин готовил сына к неизбежной войне с датчанами. Через одиннадцать лет он умер. Мечта объявить войну Дании и вернуть свои владения не осуществилась. Пока…

Карл Петер едва сводил концы с концами. Но судьба всё же улыбнулась сироте. Родная тётя молодого герцога, младшая сестра матери, Елизавета Петровна Романова, с помощью гвардии в 1741 году неожиданно взошла на российский престол и чуть погодя забрала племянника к себе, назначив его своим преемником. Томас вместе с уже новым хозяином снова переехал в Санкт-Петербург. Через три года императрица женила семнадцатилетнего наследника на шестнадцатилетней немецкой принцессе Ангальт-Цербстской. Помнится, звали её смешно – Фике.

– Дождался ли хозяин?.. – прошептал постаревший слуга. – Как-то теперь всё сложится? О мой Бог, помоги моему господину!

Затишье в парадном зале его насторожило. Он потёр колени, размял икры и, пошатнувшись на затёкших ногах, кряхтя, встал. Слегка приволакивая ноги, подошёл к двери спальни, открыл её: вид довольного, едва сдерживающего улыбку хозяина его успокоил. Улыбнувшись в пол, Томас бесшумно закрыл дверь.

***

На веранде одного из залов дворца в шубах, наброшенных на плечи, находились двое: британский посланник Роберт Кейт и его коллега, датский дипломат Андриас Шумахер. Прикрываясь от редких снежинок, датчанин раскуривал трубку, набитую крепким голландским кнастером, и на его крупном с грубыми чертами лице сквозило явное недовольство.

– Проклятая страна, проклятый народ! Водка, кровь и грязь. Только не пойму, чего больше, – пробормотал он. Раскурив трубку, буркнул: – Кажется, грязи. Как считаете, господин Кейт? Британец удивлённо взглянул на коллегу, пожал плечами, и не ответил.

– Наш король, – в сердцах продолжил датчанин, – ещё сто лет назад о русских послах сказал: «Ежели они снова будут приезжать ко мне, построю для них свиной хлев, ибо где они постоят, там полгода жить никто не может от смрада». Сдаётся мне, что прав был король. Тьфу… – и выпустил густую струю дыма. Затем откашлялся и добавил: – Русские живут хуже язычников: исповедуют законы любви к ближнему и творят жестокости; постятся и во время поста скотски пьянствуют. Недаром в 1620 году Иоанн Ботвид, шведский богослов, защищал в Упсальской академии диссертацию на тему «А христиане ли московиты?»

Англичанин замахал руками, отгоняя от себя дым, и, не скрывая недовольства, громко произнёс:

– Что за манера у вас, Андриас, дымить прямо в рожу собеседнику?

Причём произнёс он эту фразу на сносном русском языке и нарочно сделал на слове «рожа» ударение, акцентируя явную бестактность в поведении коллеги.

Всегда подтянутый, выбритый до синевы, спокойный рассудительный тон посланника выдавали в нём истинно английского аристократа. Что, однако, не мешало Кейту порой резко и достаточно грубо отчитывать своего коллегу Шумахера за грубые шутки, и не только в свой адрес. Шумахер не обижался.