Сергей Фомичёв - Агриков меч

На следующее утро не смогла она вспомнить даже имени собственного. И зачем его попыталась вспомнить, тоже напрочь забыла. И этот провал в памяти стал только началом. Как ямка небольшая, из какой овраг порождается. Девушка продолжила бег и почувствовала, будто рассеивает на ходу свою сущность, оставляя её клочками на ветках и прахом на снегу. Раскалённые иглы то и дело впивались в голову, выжигая воспоминания, разъедая былые знания, человеческие привычки, навыки. Слова и образы трескались, оседали, рассыпались пылью и уносились огненным вихрем. Кто она, откуда взялась, и что делает здесь, посреди леса в медвежьей личине? Одно помнила твёрдо – есть охотник и его следует любой ценой одолеть. И ещё отпечаталось как клеймо на обратной стороне век – Волчьи Мшары. Почему они именно – поди, разберись, но этот маячок единственный теперь у неё остался.

Савелий едва различал следы девушки среди лап медвежьих. Не следы собственно даже – слабую тень их. Словно девушка на кончиках пальцев за зверем бежала. Хитрость простенькая, настоящего охотника на такую не проведёшь. Двинулся Савелий по следу, уводящему дальше, вслед солнцу. Рассудил – найдётся медведь, рядом и ведьма отыщется.

Лес мельчать стал, а потом и вовсе на нет сошёл. Только кустики редкие да копны сухой травы из снега торчат тут и там. Под ногой ледок захрустел. Болото. А след медвежий дальше вглубь пустоши уводил. Что ж, топи Савелию препятствием не станут.

Долго ещё шёл охотник замёрзшим болотом, наконец, разглядел впереди бурое пятно. Где-то рядом по его расчётам и колдунья должна притаиться. Медведь заметил охотника, рыкнул негромко и пустился наутёк. Савелий бросился за ним и почти настиг зверя, как в новую переделку угодил.

Вурды медведя пропустили, а на человека набросились. Медведю позволительно по Волчьим Мшарам бродить, пусть и посреди зимы; медведь – зверь лесной и такое же право на лес имеет. А вот человек в вурдовых владениях – наглость редкая. Вызов всему их кровожадному племени.

Савелий клинок выставил навстречу волосатым уродцам. Медведь в стороне встал. Дышит тяжело и словно наблюдает за схваткой.

– Ах, ты, тварь! – догадался охотник, кто под медвежьей шкурой укрылся. – Провела меня всё же, зараза!

На ругательства времени не осталось. Вурды шаг за шагом обступали охотника, за спину зайти норовили. Но не бросались сломя голову – не звери всё же, чувствовали, что не на обычного прохожего нарвались. В волосатых руках тускло ножи блестели. Казалось бы, что там ножи против клинка длинного? Мало Савелий о вурдах знал, но того, что слышал, хватило, чтобы с осторожностью и к ножам отнестись.

Оказия вскоре образовалась. Уже на следующий день после возвращения Варвары из Елатьмы, Павлу понадобилось отлучиться из города, чтобы проследить за вывозом вырубленного за зиму леса. Он уехал после полудня, рассчитывая с раннего утра начать работу и уже к вечеру доставить в Муром лес.

Варваре ужас как не хотелось прямо теперь исполнять задумку елатомской ведуньи. Одно дело, когда та рассказывала об этом с улыбкой и при свете дня, а рядом сидела подруга, и совсем иное под покровом тьмы всё взаправду и к тому же в одиночку проделать. Женщина искала повод, чтобы отложить дело, сказалась больной, усталой, но Вияна настояла, заявив, что затягивать никак нельзя, что потом, когда искуситель сети вытаскивать примется, только труднее сопротивляться станет.

И вот Варвара со страхом ждала появления в тереме незнакомца. Раньше она боялась самого гостя, а теперь насмехалась над прежним страхом, ужас перед тем, что ей предстояло сделать, оказался стократ сильнее. Выведать тайну у колдуна – не шутка. Боязно с таким силой мерятся. Мена, конечно, многому научила, а чтобы испуг одолеть, особых трав заварить велела. Но и отвар, приготовленный Вияной по прописи Мены, поначалу помогал мало – не для того собственно и предназначался. А ожидание в таком деле зачастую самое трудное.

Княжна ещё надеялась, что обольститель не появится, он ведь не всякий раз появлялся, когда не было Павла. Но и эти надежды не сбылись. Незнакомец явился, едва зашло солнце.

Всё случилось так, как случалось раньше. Варвара не смогла устоять перед незнакомцем, не смогла противиться его взгляду, не смогла перебороть искушение. Впрочем, с искушением она давно перестала бороться.

И прошла ночь. Прошла в сумасшедшей страсти и не утоляемой похоти. У Варвары, пожалуй, даже прибавилось безумия. Твёрдо решив, что эта ночь последняя, она словно прощалась с запретным грехом, невольно отбросила все ещё остающиеся преграды и взамен получила полную меру наслаждения.