Валерий Кормилицын - Держава (том первый)

— В тебе, Дагмарочка, говорит ум обиженной матери, у которой уводят сына. Любая невестка не пришлась бы тебе по нраву, даже греческая королева… Нет у меня времени… Алиска только тем мне нравится, что высокая, — с любовью посмотрел на маленькую жену, — хоть внуки мои, в отличии от сына [1] Рост Николая был 1 м. 68 см. , будут рослые.

«К огромному сожалению, я их не увижу», — вздохнул император.

— Да, мой господин, — шутливо склонила перед мужем голову императрица, — теперь они помолвлены.

— Ну, коли помолвлены, — властным голосом произнёс Александр, — то пусть едет к нам за благословлением, — повелел он.

На какое–то время русскому императору стало легче. Появился аппетит и выглядел он намного бодрее. Сидя в своём любимом кресле, Александр предавался раздумьям или изредка общался с приятелями, коих у него было очень немного.

Да и откуда у самодержца приятели?!

Одним из таких являлся генерал Пётр Черевин. Старинный и проверенный собутыльник царя.

Друзья или молчали, или предавались воспоминаниям, так как настоящего у императора почти не было. Всё лучшее осталось в прошлом.

— Эх, Петька, сейчас бы хоть один «гвардейский тычок», — мечтал Александр. — Ты–то, поди, уже с десяток сегодня принял? — завидовал своему начальнику охраны.

— Тружусь на износ! — посетовал тот. — Оберегаю особу государя.

— Слушай, Петька, а может у тебя и сейчас чего–нибудь в голенище припряталось? — с опаской покрутил головой российский самодержец — нет ли поблизости супруги.

— Ваше величество, вы же немного прибаливаете, — отказывался Черевин.

— Давай, давай пока Машка не видит, — сглатывал счастливую слюну, — всё равно помирать, — с вожделением глядел, как из сапога телохранителя появляется плоская фляга с коньяком.

Через некоторое время друзья блаженно вглядывались в необъятную даль такого синего Чёрного моря.

— Как по–твоему, Петька, хитра голь на выдумки? — катал во рту виноградинку царь.

— Очень хитра, Ваше величество, — напустив морщины раздумья, отвечал Черевин.

Потом глубокомысленно помолчали.

— Всё–таки, Ваше величество, мы с вами не дураки! — пришёл к выводу начальник охраны.

— Нет, Петька, не дураки, — через некоторое время, сжевав виноградину, соглашался император.

С кем и расслабиться, как не с другом.

Правда, бдительная Мария Фёдоровна тут же прогоняла красноносого генерала.

С большим уважением она относилась к другому приятелю монарха, его боевому товарищу Максиму Рубанову. Ей нравился этот высокий и стройный светловолосый мужчина с голубыми глазами. Она любила танцевать с ним на балах, ей нравились его шутки и остроумная беседа, нравилось, что он вовремя мог сказать комплимент.

Прощаясь, императрица всегда благосклонно протягивала руку для поцелуя Свиты Его Величества генерал–майору Рубанову.

Вот и сейчас, сменив Черевина, он увлечённо беседовал с императором о последней русско–турецкой кампании.

— А как славно Ваше величество, мы провели форсирование Дуная в июне 1877 года. Так славно и тихо, что неприятель ничего не слышал. Ровно в полночь плоты и паромы отвалили от берега…

— Издалека всё выглядит славно, — перебил его государь, — а на середине Дуная течением и ветром плоты стало сносить, потому и высадка произошла не одновременно всеми силами. Турки успели занять крутые берега Дуная, и нам не сладко пришлось, — в волнении замолчал он, вспоминая дни далёкой молодости, когда ещё не был императором.

Но каковы волынцы? — напомнил государю фронтовой эпизод Рубанов. — Сорок человек третьей стрелковой роты, с помощью шанцевого инструмента и ружей, взобрались на крутую вершину и штыками выбили неприятеля.

Глаза императора загорелись задорным блеском.

— А какие трудности, Максим, мы перенесли с тобой на Шипкинском перевале.

— Конечно помню, Ваше величество, а каким молодцом вы себя там показали… Ведь мороз, метель, да что там метель, снежный ураган, — расстегнул пуговицу кителя от жары Рубанов, но тут же вновь её застегнул, дабы не нарушать форму одежды, — снега три четверти аршина выпало, а в некоторых местах по полутора сажен, и в таких условиях мы держали оборону.

— Ваш батюшка, генерал–лейтенант Аким Максимович Рубанов, помнится, получил там ранение.

— Никак нет, Ваше величество, ранение он получил при взятии Плевны. А особенно его подкосила гибель Вашего родителя от бомбы полячишки Гриневицкого. Батюшка пережил своего любимого императора на десять дней и 11 марта 1881 года ушёл из жизни…