Валерий Кормилицын - Держава (том второй)

— И ром ямайский, — подтвердил алкогольное пристрастие пехотный подпоручик.

«…Положить 2 фунта сахару, — продолжил Рубанов, — … изрезанный ананас», — гречневую кашу не надо… Снова к Дубасову относится…

— А на дуэль? — подал тот реплику.

— Да мы 145‑й Охтинский, гренадёрками закидаем, — воинственно помахал черпаком Рубанов: «… вскипятить на плите, вылить в фарфоровую вазу, наложить на края крестообразно две шпаги, на них большой кусок сахару, полить его ромом, зажечь и подливать ром, чтобы сахар воспламенился и растаял. Брать серебряной ложкой жжёнку, — помахал подарком, — поливать сахар, чтоб огонь не прекращался, прибавляя свежего рому, а потом разлить напиток в ковшики или кубки», — кстати, я уже пожертвовал пуговицей на мундире, выпросив у хозяина Собрания серебряную братину, — достал здоровенную чашу. — Делать жжёнку станем по–своему. Вариант Павловского, тэ–э–к скэ–э–ть, полка, с ямайской примесью Охтинского.

Раскрыв рты, все внимали ему.

— Нальём в братину вина, рому, шампанского, подогреем… и начнём священнодействовать, — достал бутылки и небольшую походную спиртовую горелку.

Водрузив братину на стол, отправил Гороховодатсковского за холодным оружием.

Скрестив две шашки, положил на них головку сахара и облил её ромом.

Все расселись вокруг стола, и с нетерпением ожидали результат священнодейства.

— Козлов, окно открой, а то задохнёмся, — велел Аким, залив шампанским что–то уж сильно разгоревшийся ком сахара и поправил фитиль на горелке.

Сахар, плавясь, стекал синими горящими каплями в братину.

— Сумские гусары придумали вместо сахара бросать в вино раскалённую докрасна подкову… Но это в походных условиях. Через несколько дней полк в Красносельский лагерь направится.., вот там и поэкспериментируем, — помешал дарёным черпаком напиток и, зачерпнув, полил им сахарную голову.

— Чу-у! Пожарные со скачком в гости едут, — хохотнул Буданов, выглянув в окно на раздавшийся шум.

— Или Ряснянский с кого плюмаж сдирает, — высказал своё личное мнение Зерендорф, приготавливая, как и все, чарку.

— Ну что ж, начинаем сушить хрусталь, — разлил серебряным черпаком напиток Аким.

— Тёплый, — недоверчиво нюхал пунш Дубасов.

— Я употребляю только жидкую синьку «Идеал», — перекрестившись, выдал рекламный тост Рубанов, и мужественно жахнул жжёнку.

Отсмеявшись, народ последовал его примеру.

— У–у–х, вещь! — выдохнул воздух Зерендорф. — Брачная ночь мадам Клико, — и под удивлённые взгляды товарищей, как ни в чём не бывало, продолжил: — Сейчас бы гусарской подковкой занюхать, — выбрал на столе закуску.

— Повторенье — мать ученья… Так в гимназии англичанин Иванов говорил, — подмигнул Дубасову Аким и вновь наполнил чарки. — Григорий, повторите фразу по–английски…

— Я тоже употребляю синьку «Идеал», — залпом проглотил тот напиток.

— Ну вот, гимназию, прости Господи, вспомнил. Это штатское болото, — закусив, вытер губы салфеткой Гороховодатсковский. — Лучше расскажи, чего там газеты пишут. Читать–то лень, а знать, как культурному человеку, необходимо.

— С бухарской территории в Самаркандскую область надвигается масса пешей саранчи. Военный губернатор находится в степи на работах по её уничтожению.

— А то — гимна–а–зия… Саранча, вон, и та пехотное училище заканчивала.

— Ага! Сморгонскую академию. Виночерпий, как там дело обстоит насчёт синьки? — протянул чарку Дубасов.

— А о кавалерии чего пишут? — заинтересовался Буданов.

— О кавалерии?.. — на секунду задумался Аким, наполняя протянутую чарку. — От искры парохода загорелась баржа, нагруженная инвентарём офицерского собрания драгунского полка…

— Тоже, видимо, жжёнку варили, — заржал Буданов, — а то от парохода искра…

— Сгорела, между прочим, картина Сверчкова «Наваринский бой», подаренная полку императором Александром Вторым.

— Я употребляю только подкову Сумского гусарского полка, — выпив, отрубился Зерендорф.

Приятели со смехом уложили павшего бойца на диван.

— Забористый пуншик получился, — заплетающимся языком произнёс Дубасов.

Согласно Высочайшего приказа, генерал Троцкий назначил дату выхода полка в летний лагерь, а сам убыл в отпуск, оставив за себя полковника Ряснянского.

Батальонные и большая часть ротных командиров тоже ушли в отпуска, словом, 1-ой ротой Павловского полка руководил подпоручик Гороховодатсковский, а 2-ой — подпоручик Буданов.