Валерий Кормилицын - Держава (том третий)

— Натали! Ну почему на небе нет звёзд?! Я сейчас преподнёс бы тебе вместо роз целую корзину звёзд. Не веришь? Мне всё по силам сейчас, — подхватил её на руки и закружил по комнате, не услышав стук в дверь и не заметив вошедшую Веру Алексеевну.

— Отпусти, отпусти, — увидев мать, заколотила его по спине Натали.

Поставив девушку на ноги и одёрнув мундир, по–рыцарски опустился на одно колено перед удивлённой пожилой женщиной и, задыхаясь от волнения, произнёс:

— Вера Алексеевна, я прошу руки вашей дочери…

Затем вся семья собралась в зале за столом и, тоже от волнения, молча поглощала пищу, мысленно переваривая неожиданное событие.

— Коли Наташенька согласилась, то и я дала на брак своё материнское благословение, — отложив вилку, произнесла Вера Алексеевна.

«В душе я давно мечтала и надеялась, что дочь станет «Рубановой». Оба брата умны, воспитаны и уважительны… Потому неважно, как будущего мужа зовут: Аким или Глеб».

— Да что вы молчите? — обиженно спросила у Кусковых.

— Э–э–э! — надел пенсне, а затем снял его полковник.

Зинаида Александровна фыркнула, и, промокнув салфеткой губы и пальцы, уставилась на супруга.

И тот оправдал её надежды, продолжив:

— За что, смею спросить, Рахманинов отправил вас на губу?.. Гауптвахту, — исправился, глянув на дам.

— Ну–у–у!

Зинаида Александровна вновь фыркнула, но удержалась от смеха — событие было слишком серьёзно, хотя и ожидаемо, дабы хохотать.

— За неуважение к чину, что ли?! Толком и сам не пойму, — скромно опустил взгляд долу жених.

— Ха! — напугал супругу Дмитрий Николаевич.

— Батюшка, мыслимое ли дело так «хакать» за столом? С вами заикаться начнёшь, — развеселила присутствующих.

А может, смеялись от натянутых нервов, а не от шутки Зинаиды Александровны.

— Пардон, мадам, — совершенно не страдая от уколов совести, извинился супруг. — А что за каверзу выкинули с полковником? Весь московский гарнизон… — хотел сказать: «Ржёт по–лошадиному», но подобрал более соответствующее случаю выражение: — … смеётся до колик в животе.

Дамы внимательно смотрели на Глеба, словно видели его впервые.

— Только не произносите своё сакраментальное: «Ну–у–у», — предупредила поручика Натали.

— Хорошо, не стану. Полковник прежде дал мне сутки гауптвахты, а затем — два билета в театр… Ты же отказалась идти, — попенял невесте. — А я, от расстройства наверное, подарил их бедному еврею, что уступил пролётку, хотя остановил её для себя.

— И эти благородные Изя с Сарой весь спектакль провели рядом с Рахманиновым? — не сумел сдержать «лошадиное ржанье» Кусков. — Ловко! Я бы за это преподнёс вам двое суток гауптвахты.

— Да вы известный садист, душечка, — упрекнула супруга Зинаида Александровна.

— Следует сообщить вашим родителям известие о бракосочетании, — разволновалась Вера Алексеевна. — Пусть они и назначат дату, если согласятся на брак.

— В выходные съезжу в Петербург. Они ни то, что согласятся, а будут просто в восторге, — постарался успокоить будущую тёщу.

В восторге, как убедился, приехав домой, были не все.

Близкие уже просмотрели журнал «Вестник моды», с комментариями корреспондента о бале и с фотографиями танцоров.

Матушке платье Натали понравилось.

Ольге категорически претила эта безвкусно пошитая тряпка с разрезом до колена. Но в душе она поразилась раскрепощённости бывшей подруги.

Аким, глядя на фотографию, где его брат, поддерживая прогнувшуюся Натали за спину, склонился над ней, чуть не приникнув к губам, просто страдал от ревности: «Удивительно. Я ведь женат, а она свободна… Ну почему мне от этого так больно?» — отбросил журнал.

— Вульгарный танец южноамериканских дикарей племени котцаль- пупль, — сам не понимая того, грел сердце старшего сына отец.

— Чего? — поразилась познаниям супруга Ирина Аркадьевна.

Глеб лишь улыбался, сидя за праздничным столом в кругу семьи.

— Папа', это в ваше время исполняли вальсы, мазурки и полонезы, — не подумав, подлил немного маслица в огонь. — Сейчас: джигу–джигу, танго и кукарачу…

— Какая ещё рача? — опешил Максим Акимович и подставил Аполлону пустую рюмку.

— Милый супруг мой, смотрите сами не исполните кукарачу после столь обильных возлияний.

— Да никогда! — возмутился он. — Только вальс!

— Жизнь идёт, — вальяжно забросив ногу на ногу, чтоб скрыть растерянность, разглагольствовал младший сын. — На смену конкам приходят трамваи, лихачей заменяют таксомоторы…