Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга пятая

– Луиза моя ровесница, а у нее и Сэма родилась девочка, – Леона невольно улыбнулась, – она просила меня быть осторожной, – письмо от кузины с фотографиями малышки Леона получила на свой абонентский ящик на центральном почтамте.

– Тетя Марта просила нас забыть твой адрес, что мы и сделаем, – кузина писала аккуратным почерком первой ученицы, – но мы не могли не послать тебе фотографии Пиппы, – Леона сожгла снимки и письмо, но помнила довольное лицо деда. Мистер Филип неожиданно ловко держал на руках кружевной сверток.

– Это официальные фото с крещения, – написала Луиза, – а это Сэм и дедушка в нашем саду, – между мужчинами, устроившимися на скамейке, стояла коляска, – они сами ухаживают за малышкой. Мы с бабушкой, можно сказать, отдыхаем, – Леона велела себе вернуться к делам.

– Непонятно, появится здесь Паук или нет, – напомнила себе девушка, – но процесса по незаконному увольнению матери-одиночки никто не отменял, – ей нравилась юридическая работа.

– Пусть я и не блистаю в суде, – Леона взялась за блокнот, – но благодаря моим заключениям ребята достойно сражаются с адвокатами богачей, – в ЦРУ ей велели покинуть страну, не дожидаясь путча.

– Если что-то произойдет, – сказал ей на последней встрече неприметный человечек из посольства США, – мы не гарантируем, – он поискал слово, – вашей безопасности. «Родина и свобода» внесла вас в список врагов государства, – Леона подняла бровь: «Это честь для меня». Ее собеседник согласился:

– В общем, да. Такого результата мы и добивались, но не стоит рисковать, – он помолчал, – если до десятого сентября Паук сюда не приедет, то вот билет на самолет до Парижа, – он вручил Леоне конверт, – об остальном позаботятся наши британские коллеги, – Леона должна была оказаться в Восточном Берлине.

– Где мне обрадуется товарищ Дин Рид, – мрачно подумала она, – но что случится с Виктором, с сеньорой Неруда, – нобелевский лауреат недавно вернулся в Чили, – с моими друзьями? – Леона успокоила себя тем, что сегодня только пятое сентября.

– Однако куратор говорил так, словно путч – дело решенное, – девушка дернула щекой, – почему десятое сентября? Неужели одиннадцатого что-то случится? Хотя ЦРУ не позволит военным убить Альенде. Он законно избранный президент, это преступление, – Леона ожидала, что Альенде отправится в изгнание.

– Может быть, он сформирует социалистическое правительство, – телефон в крохотной передней затрещал, – наверное, это сеньор Неруда, мы уговорились завтра встретиться, – Леона помогала поэту приводить в порядок его архив.

В тусклом зеркале ее волосы светились янтарным отливом.

– Хорошо, что я не стала стричься, – мимолетно подумала девушка, – хотя сейчас в моде длинные локоны, – торопливый мужской голос говорил по-испански с акцентом.

– Это Фельдшер, – девушка замерла, – Паук в Сантьяго, я натолкнулся на него в аэропорту. Думаю, он меня узнал, но я оторвался от слежки. Все, мне пора, – Леона разобрала гул взлетающего самолета.

– Он отправляется дальше, – девушка присела на резной сундук колониальных времен, – он мне не помощник, – тетя Марта ничего не сообщала ей о миссии Фельдшера, – мне надо справляться самой…

Достав из-за рамы зеркала конверт, полученный от куратора, Леона решительно разорвала свой билет на парижский рейс.

Над сценой висел кумачовый лозунг: «TEKNOS – театр действия!». Стены зрительного зала усеивали афиши прошлых спектаклей. На почетном месте висела большая фотография. Нобелевский лауреат Пабло Неруда обнимал Виктора Хара: «Режиссеру – от поэта» – гласил небрежный автограф: «Оживившему мое слово».

Рядом алые буквы пересекали черный плакат со знакомым профилем: «Че. Фильм лауреата премии Оскар Аарона Майера. Показ и дискуссия седьмого сентября». В сентябрьской афише театра значилась встреча с Нерудой, обсуждение новых пьес местных драматургов и три представления «Антигоны» Софокла.

– И мой концерт, – Виктор пролистал блокнот, – но это в конце месяца, – репетиция начиналась через час. В театре играли почти одни студенты Технического Университета Сантьяго.

– На зарплате здесь только я, – объяснил Леоне режиссер, – вернее, мы с Джоан делим одну зарплату, – жена Виктора, англичанка Джоан, относилась к Леоне по-матерински.

– Я заведую литературной частью, – бодро сказала женщина, – административной частью и остальными частями тоже, – Леона не могла не хихикнуть, – но, честно говоря, преподавание английского приносит больше денег.