Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга пятая

– Зато я заметил кое-что другое, вернее, другого, – офицер на контроле лениво листал его испещренный фальшивыми визами паспорт, – ясно, что он здесь не с частным визитом…

Черная сутана иезуита не могла ввести Сашу в заблуждение. Он никогда не жаловался на зрительную память. Папка фальшивых староверов Квасниковых исправно хранилась в архивах Комитета.

– Это не серый епископ, – Саша следил за так называемым глухонемым, – Пиявка о нем рассказывала, но тогда у нас не было его фото. Это его брат, работник Моссада, – коллега тоже решил не обременять себя багажом.

– У него саквояж, у меня рюкзак, – Саша получил обратно паспорт, – надо за ним проследить. Моссад всегда подпевает американцам, а именно они заинтересованы в будущем перевороте…

Не выпуская из вида черной сутаны, Саша нырнул в толпу, валящую к конвейерам для выдачи багажа.

В распахнутые окна маленькой комнаты вливался жаркий полуденный ветер. Кованый балкон Леоны, нависший над булыжником узкой калле Лондрес, снабдили потрепанной холщовой маркизой.

Цветы в глиняных горшках пышно разрослись. На выложенном плиткой полу поместился легкий деревянный столик и скрипучий стул. Леона часто восседала там с чашкой кофе и пишущей машинкой, обложившись рабочими папками.

С балкона она хорошо видела колокольню церкви святого Франциска. Сооружение прибавили к храму времен конкисты в викторианскую эру.

– Нас часто трясет, – смешливо сказал ей Виктор Хара, – старая колокольня два раза рассыпалась в труху. В девятнадцатом веке решили возвести более массивное сооружение…

Серые камни колокольни увенчивали большие часы. Бой курантов доносился прямо на балкон Леоны. Поднявшись на цыпочки, повернувшись налево, она могла разглядеть и белый мрамор президентского дворца Ла Монеда.

– Отсюда пять минут до авеню освободителя Бернардо О’Хиггинса, – Леоне казалось смешным, что герой чилийской независимости носил ирландское имя, – и пять минут до площади перед дворцом, – по спине пробежал холодок, – всего десять минут ходьбы. Танки окажутся на площади гораздо быстрее, – она вынула карандаш из небрежного узла светлых волос, – но хватит разводить панику, коммунисты сильнее фашистов…

В левых кругах, где вращалась Леона, военных по-другому и не называли. Леона старалась не думать о черных почти что свастиках, эмблеме ультраправой организации «Родина и свобода». Граффити с паучьими символами покрывали стены в центре города. На дверях подъездов расклеивали отпечатанные призывы к гражданскому сопротивлению.

– Помните героев июньской революции, – так правые называли провалившуюся попытку путча в начале зимы, – не сдавайтесь, присоединяйтесь к силам патриотов, – патриотами Чили себя здесь считали все.

– Как правые, так и левые, – хмыкнула Леона, – но Альенде зря делает ставку на армию. В июне военные его поддержали, но сейчас все может измениться…

Стены гостиной пестрели яркими коммунистическими плакатами и афишами левых концертов. Леона бросила взгляд на обрамленный конверт пластинки. Гитару мистера Рида пересекал размашистый автограф: «Вперед, за мной, к борьбе за свободу!». По мнению Леоны, певец отличался невыносимой напыщенностью.

– Настоящий павлин, – девушка затянулась сигаретой, – он не скрывал, что я у него была не единственной поклонницей, – Рид отправился из Чили в социалистическую Германию.

– Ты выучишь язык, – обнадежил он Леону, – поехали со мной, незачем здесь торчать. Альенде обречен, наши фашисты, – мистер Рид ненавидел ЦРУ, – не позволят ему проводить социалистические реформы. Нечего надеяться, что крестьяне получат землю, а рабочие – заводы…

Леона сделала вид, что хочет завершить консультации по идущим сейчас судам. Она не могла получить местную адвокатскую лицензию. Документ требовал трех лет практики в конторе дипломированного юриста и подробного экзамена.

– Который я сдала бы, – Леона налила себе холодного кофе, – и я нашла бы левого адвоката, согласного взять меня практиканткой, но я в стране ненадолго, – ей было жаль уезжать из Чили.

– Особенно теперь, – вздохнула девушка, – когда наши клиенты начали выигрывать процессы, – фонд бесплатной юридической помощи, где работала Леона, занимался правами трудящихся, – когда я познакомилась с настоящими людьми, например, с Виктором, – Виктор Хара и его жена, по их веселому признанию, стали для Леоны кем-то вроде родителей.

– Хотя они ненамного меня старше, – поняла девушка, – им всего сорок лет, – покуривая сигарету, она задумалась.