Валерий Журнега - Защита Отечества

Антон Головатый нисколько не сомневался в решительности самодержавной власти. Заручившись поддержкой Василия Ивановича Попова, он терпеливо обивал пороги Потёмкинской канцелярии, кротко ожидая милости Светлейшего князя. Сочинённая наспех просьба не произвела впечатления на «вице-короля юга». В приступе бешенства разлетелись в разные стороны в клочья изорванные листы челобитной. Брызжа слюной в лицо поникшего казака, Григорий Александрович Потёмкин гневно предопределил неизбежную судьбу Запорожской Сечи.

– Не можно вам оставаться, крепко вы расшалились!

Генерал-поручик Пётр Текели был срочно вызван в ставку Светлейшего князя. В назначенный час Потёмкина в своей резиденции не оказалось. В казённой светлице по случаю отсутствия хозяина осмелевшая разночинная публика ровно дышала, вполголоса сыпала остроты, беззастенчиво сплетничала. Не успел генерал внимательно разглядеть лица всех присутствующих, как ко дворцу лихо подкатила запряжённая шестёркой великолепных лошадок парадная карета Светлейшего князя. Народец в приёмной замер, а когда в неё заглянул сам одноглазый медведь, то и вовсе растерялся. Озорное настроение правило духом «вице-короля юга». Заприметив в толпе командующего войсками Новороссийской губернии, Потёмкин живо ввалился в просторную залу и бесцеремонно затолкал смутившегося генерала Текели в свой кабинет. Вслед за ними, плотно закрыв двери, вошёл Василий Попов с заранее приготовленными документами.

– Мною получен высочайшей важности указ, – глядя в окно, сразу приступил к делу Потёмкин. – Её Величество Государыня Российская не желает более терпеть у себя за спиной осиное гнездо разбойников и проходимцев.

Привыкший выполнять приказы, опытный вояка никак не мог взять в толк, куда клонит Светлейший. Потёмкин, подчеркивая интонацией голоса ударения в словах, стоя спиной к генералу, уверенно озвучивал давно уже определённую государственную волю.

– Матушка-императрица очень просит обойтись без великой крови. Вам, милейший генерал, велено срыть Запорожскую Сечь с лица земли по примеру Петра Великого. Жалуй, Пётр Аврамович, покорившегося казака вольной, противящемуся – крепко воздай. Кошевого атамана Калнышевского в кандалы, пусть сам ответ перед Государыней держит. Езжай немедля. Корпус генерала Прозоровского в полном твоём распоряжении.

На века осваивались земли вокруг северной столицы. Некогда гиблые места быстро преображались ударными трудами колонистов, и даже суровый климат здешней земли не мог сдержать на месте рвущегося вперёд прогресса. Императорский возок время от времени прокатывался по вновь проложенным дорогам. Неудержимо стремящаяся вдаль и вширь российская цивилизация умиляла хозяйское око самодержавной царицы. Удовлетворённая верным ходом великих дел державы, довольная собой государыня останавливалась где-нибудь в диком ещё местечке. Несравнимый ни с чем живительный аромат природы приносил удовольствие. Неземная радость яркого богатства жизни нежила душу. Гармония единства крови и плоти рождала в российской государыне поэта. Лёгкие, правильные мысли, напрочь лишённые болезненного воображения, несли трепещущему сердцу Екатерины живую рифму из нужных слов. В такие минуты настоящего творчества её разум постигал истину бытия, отчего ей самой, растроганной таинствами, становилось немножко жутковато. Сквозь растворённые настежь двери походного кабинета императорского возка, уединившегося на небольшой поляне, залетела в гости к царице мохнатая пчела. Слабая, ещё как следует не проснувшаяся от долгой зимней спячки, она, громко жужжа, очертила в воздухе над головой растерявшей все творческие мысли самодержицы неполный круг, плюхнулась на только что выдвинутую Екатериной Второй столешницу миниатюрного письменного столика из белой акации с чистым листом бумаги на ней. И теперь беспомощно барахталась на нём, пытаясь во что бы то ни стало перевернуться со спины на перепачканные липкой пыльцой лапки.

– Хорошо хоть, «ваше сладкое величество» в чернильницу не угодили, – раздражённо произнесла Екатерина Алексеевна, решительно отшвырнув обратным кончиком пера беспомощное насекомое в сторону.

Поморщилась, глядя на оставшийся на белом листе бумаги жёлтый след от пыльцы. Нервно схватила испорченный лист в руки, яростно скомкала его, бросив тугой комочек в корзину для мусора под столом. Подскочила на ноги и, чтобы не вывалиться наружу, крепко вцепившись руками в поручни внутри кареты, осторожно выглянула на улицу. Конюх Тимофей нежно поглаживал морду серой в белых яблоках кобылы, скармливая своей любимице с ладони заранее припасённое лакомство. Эскорта солдат рядом видно не было. Вдохнув побольше свежего воздуха, Императрица немного успокоилась. Растерянные мысли вновь начали возвращаться в её голову. Она вернулась на место. Устроилась в кресле поудобнее. Взяла из стопки справа от себя чистый лист бумаги. Обмакнула перо в чернила и, довольная тем, что мысли вернулись к ней обратно, принялась с более ярким вдохновением сочинять ответ на целых три письма Мари Франсуа Вольтера.