Валерий Марченко - Калинов мост

Шаг за шагом, исследуя историю страны, роман «Калинов мост» на архивно-исследовательской основе обнажает сюжетные линии, реальную жизнь спецпереселенцев, этнических групп коренных народов Сибири, связавших судьбы в строительстве «светлого будущего». Не удивительно, что между ними также перекинут тот самый «калинов мост», на котором схлестнулись силы Добра и Зла. Не всегда благоденствие одерживало верх над тёмными силами лиха и напасти, брало своё и злая горесть. А вот здесь-то героям литературного произведения всегда было поле деятельности проявить себя в подвиге и предательстве, в беде и радости, в достатке и нужде… У каждого был свой запас прочности… Через искалеченные судьбы персонажей открывался путь к преобразованиям в деревне и в стране в целом!

Сплетаясь замысловатой канвой, сюжетные линии романа «Калинов мост» освещают жизнь приграничья Белоруссии, населения Нарымского края, коренных жителей Приобья – селькупов. Они окунают читателя в переломную фазу истории Советского Союза, полную драматизма и человеческих трагедий. Переживания героев, как и искушения, ставили всё на места, закаляя индивидуальное и общественное сознание миллионов советских людей.

Вместе с тем жестокие испытания голодом, морозом, гнусом, жестокой тайгой не сломили народный дух в проведении сплошной коллективизации. Условия массового выселения людей в Сибирь показаны в романе «Калинов мост» на примере людей разных конфессий и национальностей: русских, украинцев, белорусов, евреев и многих других. Однако не все понимали сути происходящего. Что уж говорить о селькупах, также попавших под выселение из родовых мест на Тымские берега таёжной реки?

Не все начинания партии принимались на «ура» советскими и партийными работниками – номенклатурой, в целом, образованной, умеющей читать циркуляры ЦК ВКП (б) «меж строк». Их глазами читателю открывается жизнь страны в перестройке деревни в коллективные хозяйства, ломке привычного уклада жизни. Даётся оценка политики советизации и коренизации, которая проводилась властью в тот период, выражаясь, прежде всего, в создании национально-территориальных автономий, внедрении языков нацменьшинств в делопроизводство, образование, поощрении издания СМИ на местных языках.

В романе глубоко исследован национальный, в том числе – еврейский вопрос в России, СССР. К еврейской истории, подтвердившей истинность от патриарха Иакова до Януша Корчака, от александрийского погрома до Треблинки, от Вавилонского плена до создания государства Израиль и «интифады Аль-Акса», я веду читателя через призму личного видения этой темы и отношения к ней из скрытой части от широкой общественности…

Затронута тема борьбы сторонников Иосифа Сталина с троцкистко-бухаринской группировкой и блоком Каменева-Зиновьева. На остром историческом фоне раскрываются художественные образы, судьбы героев романа.

Через подвиги персонажей, относившимся к бойцам невидимого фронта, читатель соприкоснётся с людьми необычайной профессии – защитниками Родины на дальних подступах к ней. За границей действовали патриоты Отечества, разведчики-нелегалы, отстаивавшие интересы СССР за рубежом.

С особой любовью сделаны мной этнографические зарисовки из жизни остяцкого населения Нарымского края: парабельцы вечером… Парабельцы на ярмарке… Парабельцы на рыбной ловле… Колорит костюма и кухни сибирского народа, «чёканье» как особенность говора… «Перебрасывая» читателя в Белоруссию, «подаю» ему колоритную белорусскую речь героев, отличительные черты быта и жизни населения придвинского края, его культурные традиции. Связь историзма и художественности, конечно же, нашло отражение в стилистике романа. Язык произведения воссоздаёт бытописание народов разных культур и традиций – от белорусских вёсок и местечек, до карамо нарымских селькупов и изб чалдонов, в чём, на мой взгляд, поэтизируется крестьянский уклад жизни. В то же время придаю языку строгость и лаконичность в изложении исторических фактов и реалий того времени, таковыми, какими они видятся мне в замысле романа.

По отношению к героям я старался быть честным: не изобличал их, не хвалил, не показывал своё отношение к ним, тем более, не «давил» оценкой на читателя. Мои герои, зачастую, совершают неожиданные поступки… Это тоже «калинов мост», на котором вечная борьба между здоровым – завтра и усопшим – прошлым…

Полна эмоционального напряжения сцена в романе, когда секретарь Витебского окружного комитета КП (б) Белоруссии Иван Рыжов участвует на заседании «тройки», его самоубийство. Драматичен разговор начальника отдела ГПУ Иохима Шофмана с секретарем Городокского райкома РКП (б) Белоруссии Милентием Акимовым. Аналогичных сцен выписано много. Их роль в романе заключается не в создании психо-мыслительного эффекта для читателя, усиливающего эмоциональную окраску содержания. Ими подчёркивается антагонизм отношений внутри самой номенклатуры по направлениям и ведомствам, формирующегося механизма массовых репрессий.