Калле Каспер - Буриданы. Алекс и Марта

Императрица довольно кивнула и снова обратила взгляд на Германа. Герман надеялся, что теперь она улыбнется, возможно, даже подойдет к нему и погладит по голове, но та только сказала серьезно:

– Желаю тебе скорейшего выздоровления, Герман Буридан!

Голос императрицы звучал торжественно, создалось впечатление, что и солнце, и песок, и море – все принадлежит ей, и только благодаря ее щедрости этими благами могут пользоваться и другие.

– Большое спасибо, Ваше Императорское Величество!

На лице Боброва появилось облегчение, императрица вновь довольно кивнула, взяла императора по-хозяйски под руку, и они прошли к следующей кровати, перед Германом же возникли четыре девочки в белых шелковых платьях. Они были хрупкие, воздушные, почти прозрачные, будь у них крылья, можно было подумать, что на Крымский полуостров спустились с неба ангелы.

– Угощайтесь!

Самый маленький ангелочек с шаловливой улыбкой протянул кулек с конфетами, и Герман понял, что именно она и была той, которая только что прыснула – понял, но совершенно не обиделся, наоборот, многое дал бы, чтобы еще раз услышать ее смех. Однако та, как и остальные девочки, молчала, наверно, и ее учили, как следует вести себя во время визита.

– Спасибо!

Герман сунул руку в кулек и вытащил – помня наставления мамы, первую попавшуюся конфету. Скажи еще что-нибудь, умолял он мысленно, но ангелы молча отвернулись и пошли за императором и императрицей. Опять между Германом и морем не было никого, солнце согревало больную ногу, по синей воде плыл большой белый пароход, и только шелест песка под маленькими белыми туфельками и липкая ириска в его правой руке подтверждали реальность посещения.

Овчинников полагал, что он страшно хитер, но Алекс видел помещика насквозь. Все они были одинаковы: начинали торговаться с уверенностью, что смогут продать ему, чухне, скверные семена за баснословные деньги, а кончали тем, что вытаскивали из дальнего угла амбара лучшую часть урожая и были счастливы, если Алекс хоть что-то платил. Меж этими двумя крайностями вмещался долгий и нудный обед, в ходе которого его пытались накормить мясом всех обитателей местного леса и напоить литром водки. Когда видели, что Алекс ест мало и вообще не пьет, хозяин звал служанку, краснощекую Дашу или Машу, а сам, словно ненароком, «ненадолго» выходил. У Маши или Даши был медовый голос и стеклянный взгляд, словно это вовсе не человек, а предмет, с которым можно сделать все, что захочешь, и который именно поэтому не вызывал никакого интереса. В такую минуту Алекс обычно вставал и выходил из душной комнаты на веранду «подышать воздухом». Дальше все шло проще, через некоторое время помещик снова объявлялся, но уже в совсем другом настроении, озабоченный и собранный. Начиналась торговля, серьезная, иногда даже злая торговля, сопровождаемая жалобами вроде: «Вы меня разоряете!» или угрозами: «А лицензия у вас есть?», но финал был всегда один и тот же: Алекс бдительно следил, чтобы на вокзал были бы доставлены именно те мешки, которые он выбрал, и чтобы их там тайно не подменили.

Овчинников Дашу или Машу в трапезную не приглашал, у него было припасено нечто, совсем уж экзотичное – японочка, которая якобы прекрасно умела массировать плечи («Утром, Александр Мартынович, почувствуете себя словно заново родившимся!»), но во всем остальном все пошло, как всегда, может, с той только разницей, что когда Алекс отказался от «нового рождения», объяснив, что ему одного раза вполне достаточно, и разговор принял деловой тон, хозяину было лень долго торговаться, и он довольно быстро буркнул: «Ну, скажите, сколько дадите, и по рукам!» На этом он несколько копеек с фунта несомненно выиграл, поскольку и у Алекса, когда он понял, что может еще успеть на вечерний экспресс, пропала охота выжимать последнее.

Когда мешки были погружены в вагон, а сам вагон запломбирован, он пошел в гостиницу, быстро собрал вещи и поспешил на пассажирский вокзал. Поезд стоял уже у перрона, железная кляча дымила, начальник вокзала в мундире с важным видом ходил взад-вперед, посматривая на часы, и у Алекса поднялось настроение. На самом деле, он мог бы уже и не возиться семенами, сотрудничество с Конрадом после переезда в Москву шло, как и подобает при торговле машинами – как по маслу, но Алексу нравилось держать в руке сухие шуршащие зерна, нюхать их, без пробы прогнозируя процент всхожести, и во имя таких минут он был готов и дальше терпеть наглость и глупость помещиков.