Калле Каспер - Буриданы. Сестры и братья

Приняв решение, Эрвин успокоился. Наконец, последнее. Его охватила нервная дрожь – на месте ли его записки? Он открыл правую дверцу стола, нагнулся и вытянул нижний ящик. Неделю назад они еще лежали здесь, но КГБ, как любил говорить Майор, не дремлет. Руки тряслись, когда он рылся в бумагах, но, в конце концов, из-под писем Софии появился знакомый блокнот.

Закрыв дверцу, Эрвин хотел уже встать, но вдруг заметил на столе школьную тетрадь фиолетового цвета. Интересно, по какому это предмету, подумал он, поднес ее поближе к глазам и увидел, что на обложке небрежным почерком Тимо нацарапано что-то странное: «Чемпионат Советского Союза по футболу».

Эрвин открыл тетрадь и обнаружил внутри турнирную таблицу, нарисованную кое-как, без линейки. Названия команд соответствовали настоящим, разве что часть из них играла в лиге А, а часть в лиге Б – но результаты! «Металлург» из Рустави забил в ворота ЦСКА целых двенадцать мячей, не пропустив в ответ ни одного, Ленинаканский «Ширак» и Фрунзенская «Алга» сыграли вничью 4:4… Немного поискав, Эрвин нашел и окончательный счет сегодняшнего матча – коплиское «Динамо» разгромило московский «Спартак» аж со счетом 9:3.

Надо было срочно выбираться из этого сумасшедшего дома, и Эрвин потянулся за костылями.

– Мама, тебя к телефону!

Перед тем, как открыть дверь, Моника вежливо постучала – стало быть, в этом отношении за пять лет ничего не изменилось; остальное выяснится постепенно.

Виктория надела на ручку колпачок, положила ее рядом с рукописью и встала; стул недовольно скрипнул – все, на что способен предмет мебели; а намного ли большими возможностями располагает человек?

– Кто звонит?

– Тетя Тамара.

В висках запульсировало, но Виктория отогнала тревогу – бессмысленно волноваться авансом. Дочь следовала за ней чуть в стороне, как тень, они прошли по коридору до прихожей, затем Моника деликатно проскользнула в свою комнату, Виктория же – судьба среднего возраста, отвечать за всех, как за тех, кто моложе, так и за тех, кто старше – протянула руку к трубке, беспомощно лежавшей на темно-зеленой скатерти, которой был застелен узкий столик под большим зеркалом. Точно так же она дожидалась ее здесь и в ту страшную ночь, когда тоже позвонила Тамара.

– Я слушаю.

– Виктория?

Голос невестки звучал мрачно, почти зловеще.

– Что-то не так?

Виктория пыталась сохранить беззаботный тон, но в ее голове беззвучно кричала маленькая девочка, которой она когда-то была и, в каком-то смысле, оставалась и сейчас: «Дай бог, чтобы с Эрвином ничего не случилось, пусть это будет обычный приступ, я пойду и успокою его, главное, чтобы не произошло чего-то непоправимого».

– Да, не так. – Тамара не торопилась, она сделала паузу, как актер перед особо драматичной репликой, и затем добавила раздраженно: – Эрвин исчез!

Виктория облегченно вздохнула – это еще не так страшно, это оставляло надежду. Надежду? На самом деле, надежда исчезла раньше Эрвина.

– Что значит исчез? – спросила она серьезно, даже строго – с истеричками иначе нельзя, к ним надо относиться требовательно.

– Когда я пришла с работы, его не было.

– Может, пошел в магазин? Или в баню?

– В баню?

Тамара выдержала еще одну паузу; можно было, конечно, рассердиться, прикрикнуть, мол, что ты тянешь, почему не говоришь всего сразу – можно было, но не стоило. Тамару надо было понять, молодая провинциалка, думала, что сделала хорошую партию, солидный человек, столичный адвокат, а теперь приходится ухаживать за инвалидом.

– Он взял с собой весь свой гардероб! – выпалила та наконец и разрыдалась.

Кое-чему невестка у Эрвина все же научилась – брат никогда не говорил: «моя одежда», только: «мой гардероб».

– Что именно? – спросила Виктория мягко, почти по-матерински.

– Сорочки, белье, носки, вторую пару брюк, – перечисляла Тамара, всхлипывая. – Опустошил даже вешалку с галстуками! Паспорт и свидетельство об инвалидности, естественно, тоже исчезли. На кухонном столе оставил записку: «Поехал в Ригу начать новую жизнь.» Разве он не сумасшедший?

В этом Тамара, увы, была права.

– А Тимо не видел, как он уходит?

– Нет, он был на шахматных соревнованиях, мы пришли почти одновременно, он, возможно, минут за десять до меня. Что мне теперь делать? Где мне его искать? Я не могу поехать за ним в Ригу, у меня даже денег на это нет.

Прозрачный намек, что Виктория не внесла еще ежемесячное «пособие».